Уже с месяц в «СтратимХорс Индастрис» я была приставлена к Дороу, женщине, занимавшейся статистикой поведения людей в стрессовых условиях. Она регистрировала и распределяла информацию образа действия человеческих особей Земли в разных критических ситуациях, от мирового масштаба до единичных трагических обстоятельств. Я не переставала в душе благодарить Алекса за его эмоциональный блок, позволявший мне относительно спокойно взирать на эти негативные данные. Но все же периодически, когда сосуд терпения переполнялся, я удалялась в дамскую комнату, чтобы успокоить нервы, потому что только там можно было побыть наедине с собой и выплеснуть переживания. В остальных местах велась строгая фиксация, не позволявшая расслабиться ни на секунду. Совсем непросто было не сочувствовать отдельным людям, расам и народам, поставленным в тупик стихийной, экономической, социальной или политической обстановкой. У меня начали закрадываться подозрения, что отец неспроста послал меня именно в этот отдел. Что он хотел этим добиться, для меня пока оставалось тайной.
Я была шокирована количеством скапливающихся здесь знаний о разумной жизни голубой планеты. Все было строго засекречено, поэтому остальное население вне корпорации и не подозревало о существовании земного шара с миллиардами существ, внешне не отличавшихся от местных жителей. Будто созданных по их образу и подобию.
Также я заметила, что юрисдикция нашего отдела строго ограничивалась узкой специализацией. Вызывало недоумение несвязность подразделений компании между собой. Отделения были настолько обособлены, что никто не знал, какие работы ведутся этажом выше или ниже, и на свои вопросы я получала лишь недоуменные подозрительные взгляды сотрудников. Это только раззадоривало мое любопытство, так как выглядело все крайне странно. Для каких целей проводились эти исследования, зачем собирались такие подробные данные – вопросов набралось явно больше, чем ответов.
С Алексом в последнее время мы виделись нечасто. Он так же продолжал обучать меня, при встречах неохотно отвечая на вопросы, а в основном сохранял молчание, как голлум оберегал волшебное кольцо всевластия. Остальное же время пропадал в «СтратимХорс Индастрис», потому что готовился войти в совет директоров. Вел он себя после той ночи отстраненно, и даже с некоторым недоверием.
Единственное, о чем мы разговаривали во время занятий, это о моем самочувствии и нежелании обратиться в Совет, с якобы нависшей надо мной со дня слияния опасностью. Алекс настолько застращал возможными последствиями, что у меня на самом деле начались приступы головной боли, о которых я решила пока молчать. Иначе от угроз, потащить меня прямиком в органы власти, он перейдет к действиям.
Мигрень я связывала с особенностями работы, ведь каждый день приходилось обрабатывать кипу очередных документов, заключающих в себе чье-то несчастье. Иногда мне казалось, что защитная мембрана вот-вот прорвется, и я залью рабочее место горючими слезами, оплакивая чужие жизни, а заодно и мою. За последние месяцы я столько раз уже ревела, что сама себе стала противна. Благодаря Алексу теперь я могла сдерживать свою депрессию, и, чтобы его дар не пропал зря, я, действительно, старалась начать новую жизнь.
– Сегодня важный день, – голос незаметно вошедшей Дороу заставил меня прервать сканирование недавно поступивших файлов.
Я с недоумением воззрилась на нее со своего места.
– Ты бы хотела побывать на Земле? – выгнула она изящную бровь. Ах да, то, что я уже была там, почти никому не известно.
– Да, это было бы впечатляюще, – сказала я без особого энтузиазма, хотя в груди сердце колотилось все быстрее. – А разве это не запрещено?
– Не запрещено, когда касается работы. В данном случае – командировки.
– А как же нейрофаги? – выдала я, и она удивленно посмотрела на меня. Потом Дороу проанализировала что-то в голове. Скорее всего, то, что я из семьи основателей, соответственно могла располагать неожиданно откровенными сведениями. Затем она кивнула сама себе и растянула дежурную улыбку, какие обычно щедро раздают синги.
– Компания хорошо заботится о нашей безопасности.
– Сколько времени продлится командировка?
– Ну это риторический вопрос. Я бы ответила, что не пройдет и дня. Но это по меркам нашего течения времени. На Земле все несколько иначе, – она искоса испытующе взглянула на меня, продолжая перекладывать файлы на своем столе.
– А разве о командировке не предупреждают заранее?
– Можно сказать, что она спонтанная. Тебе понравится. Люди там такие экспрессивные.
Я поджала губы и вернулась к работе, внутренне отметив ее презрительный тон.
– Вот держи. Твой крипт останется здесь, – она кивнула на мой браслет, протягивая практически такой же, только больше в два раза. – С помощью него мы избежим встречи с нейрофагами. Здесь записан твой путевой лист.
– А куда мы направляемся? – спросила я, стараясь игнорировать ее прищуренный взгляд.
– В самую густонаселенную страну Земли. У них там постоянно что-нибудь случается, – вздохнула Дороу. – Твоя задача внимательно наблюдать, а не задавать вопросы, – прозвучало это довольно сдержанно и равнодушно, но все равно чувствовалась неприязнь.
Я догадывалась, что мы направляемся в Поднебесную, но как только увидела вдали домики, крыши которых углами подворачивались к верху, последние сомнения исчезли. Перемещение прошло на удивление гладко, что значительно улучшило мое настроение, а уж когда ноги коснулись вожделенной земли, в голове вообще заиграла музыка с победными мотивами. Кажется, это был трек из репертуара «Queen». Не важно, что я оказалась на другом конце Земли, но все же ощутила себя дома. Подобравшись и усилив блок, прикрывающий мое счастливое свечение, я надела на себя самую серьезную физиономию, какую могла. Это было сложно, потому что я постоянно подавляла желание улыбаться и радостно вдыхать земные ароматы.
Кстати, о воздухе… Хотя мы и находились посреди зеленого парка, физически дышать было сложно. Казалось, будто стоишь посреди перекрестка, заполненного машинами. Общая загазованность промышленной деятельности человечества дополнялась разнообразными сладкими запахами ароматических палочек, которые жгли люди, образующие небольшие группки в стороне.
Мы оказались у входа в пещеру, выполнявшую когда-то роль храма, а теперь являющуюся памятником в туристическом маршруте. Находилось это все в скале, в стене которой были вырезаны огромные величественные фигуры Будды и других священных персонажей. К своему стыду, в восточной мифологии и религии я не особо сильна.
Из трещин в горе выглядывала радостная насыщенная зеленая растительность, переплетающаяся между собой и образующая, своего рода, ожерелье, украсившее монолитный камень.
Всюду сновали люди, но, кажется, ничего иррационального в нашем появлении никто из них не заметил. В основном это были жители местной страны, но хватало и туристов европейской наружности. Все имели счастливый доброжелательный вид путешественников в отпуске. Каждый второй носил на груди, как знак почета, фотоаппарат.
Я вздохнула. Не было времени скучать, но теперь я вспомнила, как люблю пользоваться сиим девайсом. В последний раз я держала его в руках в очередном раунде спонтанной телепортации, и в конечном итоге испортила свое сокровище электромагнитным импульсом. Теперь я умела ставить поле, защищающее меня и предметы, которые имелись при мне, от всех возможных воздействий.
Да, я многому уже научилась, но не стала от этого счастливее.
– Линьань практически не меняется. Какой-то период времени это был самый густонаселенный город Земли. И сейчас все тот же муравейник. Только теперь тут совсем дышать нечем из-за промышленности. Как можно так не заботиться о своем ареале?! – все с теми же презрительными нотками в голосе прервала мои размышления Дороу.
– Слышала, что у них проблемы с загрязнением воздуха, – заметила я, прерывая затянувшуюся паузу.
– А ты много знаешь для первой экскурсии.
– Много читала. Да и сейчас этого трудно не заметить.
– Хм… Сейчас ты попробуешь самый вкусный чай, – с этими словами она уверенно направилась по центральной аллее к лотку с красной крышей. Там Дороу обратилась к улыбчивой пожилой женщине на чистом китайском языке. Мне недолго пришлось удивляться, потому что уже в следующую минуту до меня дошло, я не только понимаю ее, но и могу сказать, на каком диалекте та говорит и насколько хорошо.
Кроме разнообразных сортов чая на прилавке лежали длинные огурцы, но больше никаких овощей не наблюдалось. Я огляделась, чтобы разгадать тайну зеленых огурцов, и мой взгляд сразу же зацепился за китайца, с наслаждением жующего данный предмет. Ага. Это, наверное, как шаурмой перекусить на улице. Что ж, огурец куда полезнее.
Будто прочитав мои мысли, продавщица уже протягивала мне зеленую дубинку, улыбаясь во весь рот и безостановочно кивая. На мой вежливый отказ, адресованный китаянке, и, видимо, произнесенный на китайском диалекте, та разочарованно покачала головой, но отстала.
Прогулявшись немного вглубь парка, мы, к моему неописуемому восторгу, вышли на берег живописного озера, окруженного великолепными горными холмами. Вид настолько завораживал, что Дороу пришлось несколько раз окликнуть меня, прежде чем ее голос дошел до моего плененного шедевральным видом сознания. Уже второй раз за день я пожалела, что у меня нет фотоаппарата. Я, возможно, могла бы материализовать его, так как знала из чего он состоит, принцип работы деталей в отдельности и в совокупности, но перед телепортом подписала бумаги, юридически лишающие меня прав на какие-либо энергетические воздействия на время командировки.
Поэтому я только вздохнула и села на красивую витиеватую скамейку, не прекращая крутить головой в желании охватить весь контекст окружающего очарования.
Чай, действительно, расшевелил вкусовые рецепторы, даруя прекрасные ощущения наслаждения. За то, что Дороу напоила меня таким восхитительным напитком, я смягчилась, решив не обращать внимания на ее высокомерное поведение.
– Пора, – констатировала она, посмотрев на свое устройство на руке.
Я не стала выспрашивать, куда нам пора, зная, что спровоцирую еще одну ее презрительную усмешку. Тем более в любом случае вскоре узнала бы нашу цель. У меня в голове раздался звуковой сигнал, оповещающий, что оборудование Дороу связалось с моим, определяя новое место назначения. И мы скользнули.
Развернувшаяся карта в голове подсказала, что точка следующей локации находится недалеко от предыдущей. Я подумала, что ее можно было бы даже преодолеть пешком, но в следующую секунду мы вынырнули на мосту посреди огромной реки с водой грязного цвета. Жуткий грохот, напоминавший звуки отдаленного грома, только не прекращающийся, заполнил мои уши. Загадочное громкое гудение постепенно нарастало, нагнетая чувство тревоги.
Вокруг было нереально большое количество человек, будто весь Китай решил сегодня прогуляться по мосту. Я напугалась, что сооружению не справиться с такой огромной тяжестью. Люди вокруг вели себя возбужденно и держали фотоаппараты на прицеле, из чего можно было заключить, что с минуты на минуту должно произойти важное событие. И оно, видимо, связано с шумом.
Памятуя о своем испытательном сроке, я старалась вести себя непринужденно, но продолжала поглядывать на Дороу, ожидая, когда же она рассеет мои тревоги.
Та неспешно двинулась к перилам, взглядом увлекая меня за собой. Я с любопытством послушно последовала за ней, отгоняя нехорошее предчувствие, которое, надо сказать, в последнее время ни разу меня не подводило.
С грацией королевы Англии Дороу положила руку на перила и замерла с неестественно ровной осанкой. Я огляделась. Конструкция, на которой мы стояли, оказалась очень длинной дамбой, полностью заполненной человеческой массой, напоминающей разворошенный муравейник. На горизонте река сливалась с небом, и было не совсем ясно, где заканчивается одно и начинается другое. Грохот продолжал усиливаться. Я нервно поглядывала на коллегу. С губ моих уже готов был сорваться вопрос, но тут я различила вдали странное шевеление. Практически прекратив дышать, я ждала, пока мое подозрение подтвердится, к моему ужасу, или опровергнется, к величайшему облегчению.
Нет, это все-таки волна. Огромная волна! Почему все стоят и фотографируют, а не бегут, я не понимала. Когда я уже готова была закричать, я различила голос Дороу:
– Самая большая приливная волна в мире здесь, на реке Цяньтань. Каждый год осенью, во время прилива, вызванного притяжением Луны, гравитацией Земли и некоторыми природными погодными условиями, формируются особенно крупные волны. Приливная волна идет против течения со скоростью сорок километров в час и достигает в высоту до девяти метров. Только сегодня она будет больше девяти метров.
Затаив дыхание, я слушала ее, впитывая каждое волнующее слово. Мне не нужно было напрягать слух, а ей кричать, чтобы я услышала все. С помощью крипта спокойный голос раздавался в голове, доводя трагическую суть до мозга.
– Но люди?.. – начала было я.
– Мы здесь, чтобы только наблюдать и регистрировать катастрофу, – покачала она головой.
– Нет!.. Как же так?! – возмутилась я. Волна была уже близко, и полицейские, стоявшие оцеплением ярусом ниже для того, чтобы сдержать зевак в так называемой безопасной зоне, напряглись. Кто-то нервно полез за рацией, передавая или уточняя какие-то данные.
– Пострадает только вон тот участок, – ткнула она наманикюренным пальцем в сторону в нескольких километрах от нас, где дамба плавно заворачивала.
– Нет! – в ужасе повторила я заметно удивленной начальнице, отвернувшейся от волны и в упор с интересом разглядывающей меня, будто микроба под лупой. Вокруг защелкали фотоаппараты. Как в замедленной съемке стена воды начала приближаться, содержание влажности в воздухе резко повысилось, брызги орошали все и всех вокруг. Воды в пространстве становилось все больше. Наконец до людей начало доходить, что-то идет не так, как планировалось. Полицейские, встревоженные не на шутку, теснили народ, наступая на них плотной сцепкой. Некоторые еще улыбались, не понимая происходящего, но большинство уже кинулось в сторону от воды. Вот только бежать было некуда. Сзади находились зеваки, еще не осознавшие всей серьезности ситуации.
Среди всей этой какофонии только Дороу стояла недвижима, и все так же искоса наблюдала за мной. Я почувствовала, что это был тот самый момент проверки моей эмоциональной стабильности, который я должна была выстоять, сделав своим выбором равнодушие.
Но я же Стратим! Я управляю водной стихией! Я могу и должна остановить это! И плевать на последствия!
Приливная волна уже проходила мимо, орошая всех проливным дождем такой силы, что люди валились с ног, сбиваемые пенящимся потоком. Осталось совсем немного времени, и она обрушится на место, указанное начальницей, уничтожая и калеча невинных.
Я сконцентрировалась на воде, из которой состоит мое тело, вспоминая уроки Алекса. Контролируя ее, я получала возможность управлять окружающей влагой. Я материализовала образную волну и разбила ее на множество частей, накрывая руками и заставляя таять. В пальцах я почувствовала зуд, открыла глаза, но…
Ничего не изменилось. Огромная волна неслась на разбегающихся людей, оказавшихся в ловушке своей медлительности.
Я в ужасе потрясла руками, которые продолжали жутко чесаться, и уставилась на них с недоверием. Они покраснели и пульсировали от силы, накапливающейся внутри. Я ощущала ее, но никак не могла ей воспользоваться.
– Что происходит? – вскричала я в шоке, теряя все видимые признаки наигранного равнодушия.
– Приливная волна разрушает дамбу. А если ты о своих силах, то они заблокированы. Ты же сама подписала договор перед отправлением, – совершенно спокойно ответила Дороу, тут же потеряв ко мне интерес, и со скучающим видом продолжила наблюдать за трагическими событиями.
Потеряв надежду предотвратить несчастье, я устремила взгляд на место, где развернулась катастрофа. Стало ясно, что стена воды обрушилась на дамбу, заливая, раскидывая и сбивая с ног людей, в беспорядке разбегавшихся, но неминуемо настигаемых ею. Но еще страшнее было, когда я увидела разлом в дамбе с трещинами, расползающимися по сторонам. Куски бетона расходились, впуская реку в ранее безопасные места. Вода заливала нишу с людьми, которые успели добраться до своих машин на парковке, но безуспешно пытались выехать в образовавшемся хаосе.
– Боже, – я закрыла глаза, чтобы не видеть всех ужасов масштабного бедствия.
– Это происходит постоянно. Информацию о подобных событиях ты обрабатываешь каждый день. Если не можешь профессионально делать свою работу, мне придется доложить об этом, – снисходительно заявила женщина и дотронулась до своего связного устройства на руке. После звукового сигнала, прозвучавшего в моей голове, обессиленное тело и изжеванный переживаниями разум разложились на кварки и, минуя кротовую нору, материализовались в офисе корпорации, в исходной точке отправления.
– Ты свободна. Иди домой.
– Вы…расскажете?
– Что расскажу? Я сдам записи, где зафиксировано, что мы, как и положено уставом, регистрируем катастрофу. Ничего необычного не произошло. Поздравляю с первым опытом работы на передовой, – с этими словами Дороу покинула кабинет, оставив меня в растерянности.
Что ж, она не могла не заметить моих попыток воспользоваться силами, чтобы предотвратить обрушение волны, но не собирается об этом докладывать. Значит, все не так просто с Дороу Мараз.
Домой я прибыла раньше обычного. Родители уехали на несколько дней в филиал корпорации, находившийся в соседнем городском секторе, поэтому особо притворяться хладнокровной амфибией, к моей безграничной радости, мне не светило. Перед Алексом можно было не разыгрывать спектакль, хотя я сомневалась, что увижу его сегодня.
Я вздохнула, осознавая свое одиночество. Так хотелось поделиться трагическими событиями, переживаниями, разрешить невыплаканным слезам облегчить боль в присутствии того, кому не все равно. Завтра мы увидимся с Алексом на занятиях, но я не смогу все ему поведать из-за посторонних глаз и ушей.
Кенек подал мне роскошный ужин, вкуса которого так и не получилось оценить после мучительного дня, и я удалилась к себе, забравшись в кровать, как в последнюю крепость, отделявшую меня от отчаяния. Думала, что не смогу уснуть после минувших событий, но моментально забылась беспробудным сном.
Очнулась я в горячке с трясущимися руками и бешено колотящимся сердцем в самочувствии, близком к истерии. Плохой сон? Но я не помнила, что мне снилось, и не могла понять причину такого беспокойного состояния. Унять дрожь в руках не выходило, поэтому, сбросив остатки дремы, я двинулась в помещение, где находилась питьевая вода.
Не пройдя и десяти шагов, я внезапно ощутила, как грудь сжало тисками, лишая возможности сделать полноценный вдох. Будто астматический приступ скрутил легкие, не позволяя свободно дышать. Через минуту присоединилось покалывание по всему туловищу и закружилась голова. Я напугалась и начала усиленно переставлять ватные ноги, казавшиеся сейчас чужими. Устремившись к двери в комнату Алекса, я чувствовала себя муравьем, поднявшим непосильную ношу. Ощутимо росло внутричерепное давление, в голове страшно кипело, создавалось впечатление, что череп вот-вот не выдержит, и мой мозг разлетится на тысячи частей.
В надежде только на то, что Алекс уже дома и сможет помочь мне, я повисла на двери в его спальню. А затем вломилась в обитель своей пары всем корпусом, представляя собой странное зрелище. Без сил я сползла по стенке и села у порога, прислонившись к косяку.
Он резко вскочил с кровати, будто произошло вторжение инопланетян. Можно сказать и так.
Тело охватило неожиданное облегчение, и все недавние симптомы подступающей, как мне казалось, смерти так же внезапно прошли, как и начались. Эмоции полыхали букетом радости, неловкости и страха после пережитого. И раньше частенько в напряженной опасной ситуации на лицо непроизвольно выползала глупая торжественная улыбка, а сейчас я просто расхохоталась, и оказалась в еще более конфузной ситуации. Зачем нужен такой рефлекс?! Наверное, у меня какой-то сбой физиогномического характера.
– Тебе плохо?
– Нет, Алекс, – я пыталась успокоить зловещий смех и параллельно истерически придумывала причину такого позднего нарушения условленных границ. Но стоило мне сказать, что произошло на самом деле, и мы тут же отправимся в Совет.
– Я ощущаю твой страх. Что случилось? – он подошел и поднял меня с пола за талию. Усадив на кровать, Алекс почтительно отступил на шаг, увеличив между нами расстояние.
– Я…мне приснился страшный сон. Но не помню, какой, – потупила я взгляд, осознавая неправдоподобность своей детской отмазки.
– Если тебе часто снится то, что ты не желаешь видеть, можешь воспользоваться программой осознанного сна.
– Что это? – ухватилась я за отвлекающую тему.
– Ты сможешь сама моделировать свой сон и во время сеанса осознавать, что находишься не в реальности.
– Это как мечтать, только во сне? – меня, действительно, заинтересовала такая возможность.
– Что-то вроде того. Внизу в библиотеке скачаешь. У твоего отца должна быть эта программа. Он даст тебе код доступа. Твое устройство само запустит ее, когда настанет фаза.
– Здорово, – оживилась я. – Я хотела поговорить…День был ужасный!..
– Хорошо. Давай.
– Ты не спросишь меня о работе?
Алекс опустил голову и поджал губы, из чего я заключила, что ему, как минимум, часть информации известна.
– Это кошмарный отдел. Только катастрофы и боль… Просто невыносимо. Но еще хуже командировка, в которую меня сегодня отправили, – к концу фразы я инстинктивно понизила голос, так как не переставала помнить, что все, касающееся голубой планеты, является секретным.
Парень вздохнул, но продолжал хранить молчание.
– Алекс, я была на Земле. В Китае. Там обрушилась плотина, погибло много людей. Даже не знаю, сколько точно… – речь моя сбилась от избытка эмоций, накативших на меня. – Но, скорее всего, завтра мне станет известно. Когда я буду обрабатывать эту трагедию.
– Понимаю, что тебе тяжело. Я ничего не могу сделать пока, но, как только появится возможность, позабочусь о твоем переводе.
– Переживать подобное и не иметь возможности помочь – это ад!
Он только кивнул, не поднимая глаз.
– Но зачем им это? – на смену ужасу пришли гнев и раздражение.
Алекс приблизился и сел рядом. Я отчетливо услышала его усталый вздох, а в следующий момент начала различать свечение, делающее его похожим на святого, кои в изобилии изображены на православных иконах. Но его ореол был серым. Мои цвета выглядели не лучше, я точно знала это.
Алекс накрыл мою руку своей, и легкие приятные веяния, несущие равновесие и успокоение проникли во взбудораженное сознание.
– Часть эксперимента… А, может, политика… Пойми, если мы не дали им изъять мощность, это уже победа. Но лишить их научных исследований и… другого рода выгоды, полученной от полностью созданного ими проекта, мы не можем. На Земле постоянно происходят трагедии. Кто-то всегда умирает. Ты просто не видела этого раньше, но также не смогла бы повлиять. Смирись. Ты должна стать тверже. Как все синги.
– Не могу, – прошептала я, и в голосе моем невольно прозвучала горечь.
– Я поставил тебе эмоблок. Но если ты не будешь даже пытаться контролировать себя, то повредишь его. И вся негативная энергетика, которую мы перекрыли, обрушится на тебя одномоментно.
Я бы очень себе не позавидовала, если бы все запертые чувства к Максу прорвались вдруг наружу. Наверное, я сошла бы с ума. Даже сейчас воспоминания о нем разливались теплом и любовью. Будто отдельно живущий организм шевелился в области сердца. И некий черный осадок довлел над всем, подкармливая подсознательную печаль, но заставляя ускользать от меня причину моего страдания.
– Если ты почувствуешь, что-то не в порядке, ты должна будешь срочно сообщить мне.
– Можно я останусь сегодня здесь. Не хочу быть одна, – сменила я тему, чтобы ненароком не проговориться.
– Хорошо, конечно, располагайся, – казалось, он был слегка удивлен. И я тоже. Чувство несокрушимого одиночества съедало меня изнутри. Я боялась остаться снова в уединении своей комнаты и своей души.
Я забралась под одеяло с самого края. С другого лег Алекс, оставляя между нами футбольное поле. С одной стороны это было правильно, но мне требовалось человеческое тепло, и я не смогла побороть инстинкты. Я протянула руку под покрывалом и тут же наткнулась на ладонь Алекса, изумляясь его интуиции. Телепатия – это иногда прекрасно, хотя я к такому навряд ли привыкну. Когда кто-то понимает тебя, не строя ошибочных предположений и не следуя ложными путями неверных решений – это бесценно.
– Алекс?
– Да?
– Почему ты тогда пришел к Максу и рассказал ему про перемещения и нейрофагов? Ты же знал, что он не сможет помочь тебе. Зачем ты втянул его?
Он долго молчал. Я уже подумала, что он решил проигнорировать мои вопросы или даже спит, но интуитивно ощущала присутствие его сознания. Кроме того, мое потрясающее зрение фиксировало трепетание ресниц на прикрытых глазах.
– Я тоже виню себя за тот момент слабости, – наконец произнес он.
– Я не виню тебя. Просто хочу понять, какой в этом смысл.
– У меня была одна цель пребывания там – получить доказательства существования разумной жизни, а я обрел настоящую семью. Такого никогда раньше со мной не случалось. Я не хотел возвращаться на Сваргу. Был растерян, зол, и пустился во все тяжкие, желая перепробовать все на Земле, успеть ощутить каждую возможную эмоцию всеми органами чувств! Впечатления были острые, такие настоящие и естественные, будто пелена с глаз упала…
Я удивленно слушала его, опасаясь прервать.
– За этот период жизни мне нечем гордиться. Я бездумно увлекся, был на всех вечеринках города. Ел пачками таблетки, удивляясь фантастически интересному воздействию, которые они оказывали на меня. Наркотики, как я думал, не вредили организму синга, в отличие от человеческого тела, которое они убивают безвозвратно. Мой метаболизм выводил их за сутки. Но они спровоцировали неконтролируемые перемещения. То есть, как я понял позже, наркотические вещества опасны даже для синга. Я надеялся выбить клин клином, пробуя другие вещи, чтобы остановить спонтанную телепортацию, но ничего не выходило. Все усложнилось тем, что я пропустил момент, когда на устройстве истек срок действия защиты от нейрофагов. Хотя я и воспользовался частичным стиранием личности, я лишь запутал следы, и меня невозможно было идентифицировать. Сама понимаешь, если за тобой охотятся нейрофаги, это заставляет здорово нервничать. Я оказался обложен со всех сторон, но изо всех сил старался остаться на Земле. Тогда я и рассказал Максу то, что мне показалось не опасной для него информацией. Когда я понял, что совершил ошибку, пошел на попятную, но было поздно. Помочь мне – стало для него навязчивой идеей. Тем ужаснее было, ведь я знал, что это невозможно. В итоге они все равно достали меня, – в его открывшемся свечении я заметила цвета переживания и сожаления.
С каждым нашим разговором я убеждалась, что Алекс далеко не такой бесчувственный, как мне всегда казалось. Он просто сдерживает свои эмоции, свое свечение, вводя всех окружающих в заблуждение. И разве можно его винить за желание остаться на Земле с любимыми, ведь сама я хотела бы для себя только этого. И также стала бы бороться и сопротивляться жизни на Сварге, если бы не угроза Извлечения.
Сейчас в нем говорил мальчик, познавший в семье любовь и теплые отношения, являющиеся нормой на Земле. Тоска в его голосе, когда он рассказывал о своем брате, выдавала Алекса. Я почувствовала горечь вины за то, что невольно стала причиной, по которой сейчас Макс был на него так зол.
– Ты не должен винить себя. Ну, по крайней мере, себя одного. Я тоже конкретно облажалась. Но толку от самобичевания нет. Зато у нас еще есть шанс все наладить.
– Мне нравится твой оптимизм, – улыбнулся Алекс.
– А мне нравится твоя улыбка. Тебе надо чаще это делать, – я похлопала его по руке.
– Твоя все же лучше, – я услышала нотки смущения в его голосе, но перед этим те же цвета мелькнули в его ауре. Ну точно подросток.
– Я хотела у тебя узнать одну вещь, – настало идеальное время для откровения, чтобы выяснить у него кое-что.
– Дерзай.
Я формулировала в голове вопросы, которые могли помочь мне вывести разговор на подземных жителей. Они были детально осведомлены о судьбе Алекса, значит, и он должен знать их секреты.
– Как ты вернулся на Сваргу? Макс говорил, что ты был ранен и опасался, что нейрофаги добрались до тебя.
– Просто при очередном телепорте так и случилось. Чистильщики настигли меня.
– А где они тебя нашли? – подтолкнула я его в выбранном направлении беседы.
– В каких-то туннелях. Вся суть спонтанной телепортации в том, что ты не знаешь, куда тебя закинуло, – он, прищурившись, искоса взглянул на меня.
– То есть ты не понял, где конкретно это произошло?– значит, сам рассказывать не хочет. Придется снова работать клещами.
– А что? – напрямую мне лгать не хочет.
– Ну, может быть, ты заметил там нечто странное? – продолжала я гнуть свою линию, досадуя на его отпирательства.
– Например?
– Или, возможно, даже видел кого-то странного?
Последние признаки расслабленности покинули его лицо, и оно как будто вмиг отвердело, надевая на себя маску.
– О чем ты?
– Алекс, ты единственный человек, которому я доверяю. Я не говорила тебе, но в одном из путешествий мы нашли твои часы в туннеле. В их принадлежности сомневаться не пришлось, потому что Макс опознал эту редкую вещь.
Я отчетливо увидела, как нервно дернулся его кадык.
– Возможно.
– Как ты потерял их?
– Подозреваю, при борьбе с нейрофагами. Перед тем, как они обезоружили меня и проанализировали мою ДНК, я здорово сопротивлялся.
– Больше ничего знаменательного тогда не произошло?
– Не припомню, – стоял он на своем, избегая прямого ответа.
Все время поражалась этому качеству в людях. Ну как на четко поставленный вопрос можно изощриться и не ответить?! И не соврать, при этом. Я разочарованно и даже с обидой внимательно посмотрела ему в глаза.
– Алекс, на нас тоже напал нейрофаг. И мы погибли бы, если бы не произошло кое-что, из ряда вон выходящее.
– Что? – он даже подался телом немного вперед.
– Нечто помогло нам. Уничтожило нейрофага. И с помощью этого мы узнали, что ты жив и в порядке.
– Кира, ты рассказывала это кому-нибудь при возвращении? – взволнованно спросил парень.
– Нет, конечно.
– Это хорошо. Никто не должен знать то, что с тобой произошло. Помни, это важно. От твоего молчания зависит твоя жизнь. Когда я смогу пролить свет на эту тему, ты все узнаешь первая. Ты мне веришь? – я почувствовала почти физически, как его настороженность обволакивает меня коконом и тянется щупальцами к сердцу, заставляя его нервно подрагивать.
– Хорошо, Алекс. Конечно, верю.