Глава 13

Материализовалась я в белой комнате. Одна из стен представляла собой стекло, за которым я увидела Алекса, отца, Володара и еще других людей. Все они, замерев, смотрели на меня. Я подошла к стеклу и положила на него руку. Она тут же начала свое представление, рассыпаясь на частицы и медленно структурируясь вновь.

– Что происходит? – слабо спросила я, превозмогая боль.

Алекс тут же оказался вплотную по другую сторону и приложил свою ладонь к моей. Теперь их разделяло только стекло. Его твердая большая рука, и моя прозрачная, рассыпавшаяся на мелкую пыльцу и восстанавливающаяся по циклическому кругу.

– Ты была без сознания. Потом начался распад, и ты исчезла совсем. Теперь вернулась. Мы поместили тебя в энергоклетку, чтобы предотвратить процесс распада. Не волнуйся, тебе помогут, – уверенно сказал Алекс, но его огромные запавшие глаза не предвещали ничего оптимистичного.

– Сейчас защиту активируют, – раздался голос Володара из-за спины Алекса.

– Нет. Алекс… – я должна ему передать данные о вирусе, чтобы он помог Максу, но голова взрывалась, и это мешало сформулировать слова так, чтобы не выдать его остальным.

– Три секунды до активации.

– Что? – Алекс, казалось, понял, что мне необходимо передать ему нечто важное, поэтому вопросительно смотрел на меня, но мое сознание снова помутилось.

Разлепила веки. Светлый потолок и часть картины, на которой написана красная машина. У нее удлиненный корпус, откидная черная крыша, спаренные круглые фары. Кажется, это ретромобиль. Из тех американских гробов, что ездили по Америке в шестидесятые – семидесятые. Только диски довольно современные. Видно, что покрытые хромом и модно вдавленные внутрь. Наверное, вольное исполнение художника. С целью, осмотреть картину полностью, я попыталась повернуть голову, но провалилась на стадии начинания.

Снова я скована. Где я теперь? В чьей голове? Макса?

Макс! Ведь я успела передать ему информацию о времени и месте диверсии. Он обязательно что-нибудь придумает.

– Все время кажется, что ты рядом, – услышав его хриплый голос, я радостно оживилась. Теперь ясно, где я нахожусь. Жаль только, что не успела сказать ему, что я была невольным свидетелем его любовных утех с шатенкой. Не хочу еще раз переживать такое.

– Если бы ты была здесь, то нашла бы способ указать мне на это, правда?

– О да! Если бы ты снова привел какую-нибудь дрянь в свою квартиру, я бы опять отметелила тебя, это точно, – передернуло мой фантом от неприятных воспоминаний.

От моментального скачка изображения вследствие изменения горизонтального состояния на вертикальное, я не сразу поняла, что он сел. Передо мной возникли виденные ранее предметы интерьера. Я поняла, что он задержал дыхание, потому что перестала слышать шум, сопровождающий этот процесс. Я огляделась еще раз, насколько возможно, чтобы понять причину его взволнованного состояния.

– Схожу с ума, – он устало потер виски.

– Я думала, ты уже действуешь, чтобы предотвратить трагедию, а не лежишь в депрессии на кровати после неудачного свидания.

Он снова вздрогнул.

– С тобой все свидания заканчиваются неожиданностью, – медленно с паузами сказал Макс, будто объясняя это маленькому ребенку.

– Не спорю, но тут я имела ввиду… – начала я и замерла, осознав, что мой монолог только что чудесным образом превратился в полноценный диалог. – Ты меня слышишь…

Раздался хохот, и я в какой-то момент, действительно, подумала, что у него белая горячка. Неудивительно, после того количества алкоголя, которое он выпил.

– Где ты? – вкрадчиво сквозь улыбку процедил он. – Я хочу тебя отшлепать после того шоу, которое ты закатила.

– Что?! – возмутилась я. – После того, что ты сделал в этот день, единственный, кто заслуживает наказания, это ты!

– Я так и не понял, за что побои? Я подумал, на меня напал нейрофаг, – ухмыляясь говорил Макс.

– Знаешь, я стала свидетелем таких сцен, что навряд ли переживала бы, случись так. Ты заслужил взбучку – это точно, – разъярилась я.

– Так где ты? Почему не показываешься? – озирался он по сторонам.

Я засмущалась. Сказать ему, что провела с ним сутки, неотступно следуя по пятам и наблюдая за каждым его действием из, так сказать, первых рядов, с главного места, язык не поворачивался, но он должен знать правду. Хотя бы для того, чтобы не допустить повторного инцидента.

– Я точно не знаю… Но, кажется, я… в твоей голове, – вылила я на него ушат холодной воды.

– В смысле? – оторопело спросил парень.

– В прямом…

– И как ты там оказалась?

– Я не знаю. И, чтобы ты знал, я не специально.

– И как давно ты шпионишь?

– Я не шпионю! – возмутилась я. Если хочешь знать, меня это не радует.

– Сколько ты там находишься? – настороженно повторил он вопрос.

– Примерно сутки, – с некоторой злостью выпалила я.

– Ясно… – после паузы сказал он. – Чего раньше не сообщила?

– Ничего тебе не ясно! Да я пыталась! Это было ужасно. Я…я будто была зажата в ваши невыносимые тесные объятия!

– Теперь, по крайней мере, понятно, почему на меня обрушился торнадо, – вздохнул Макс, но я чувствовала, что он пытался не улыбнуться. Это меня задело, и я решила игнорировать его некоторое время. Казалось, он понял мои эмоции и кардинально сменил тему.

 – А этот фокус с исчезновением? Что это?

Я молчала.

– Я было подумал, что…случилось самое страшное, – голос его дрогнул, проронив в меня росток прощения.

– Это не фокус. Как видишь, со мной происходит что-то странное. У сингов не было таких прецедентов, и они не знают пока, как мне помочь. Сначала сингулярность вела себя, как гость, навещая меня лишь изредка, потом моя рука начала рассыпаться на части и собираться снова. Теперь вот это. Полный распад – так они называют этот процесс. Они заперли меня в свою энергосеть…клетку Фарадея, чтобы я не рассеялась на частицы, пока ищут выход. Но я не знаю, что случилось, и почему я снова здесь.

– Так значит, все на самом деле серьезно, – расстроенно подытожил он. – Если дела так плохи, я совсем не против, если ты будешь пользоваться моей головой.

– Спасибо. Я постараюсь не задерживаться.

– Скажи…

– Я не читаю твои мысли, – усмехнулась я, и незамедлительно услышала облегченный вздох. – Но я не могу закрыть глаза, чтобы не видеть то, что видишь ты. Поэтому в откровенных местах попрошу зажмуриваться.

– Хм… Не знаю откровенных мест, которые ты не видела, – с ухмылкой бросил парень.

Наверное, я бы покраснела, но не зная, как это реализовать, забросила комплексы подальше и перешла к делу:

– Мы должны остановить Володара. Сколько у нас времени до диверсии?

– Ну… до завтрашнего утра, если быть точным.

– Завтра?! – меня охватила паника. – До Москвы тысяча километров!

– Не волнуйся. К сроку будем на месте. Я все продумал.

– Но ведь ехать не меньше десяти часов, а с учетом пробок в столице, мы вообще опоздаем!

– Странно от тебя такое слышать. Мы переместимся.

– Как? Я не могу этого реализовать.

– Не знаю, что произошло, но многое изменилось, когда ты ушла.

– В смысле? Подожди! Это как-то связано с тем, что ты нашел меня тогда под Мерапи?

– Не понимаю, как, но я могу перемещаться. И да, я почти всегда чувствую, где ты.

– Так ты меня и нашел…

– Да, я услышал тебя и пришел.

В моих мыслях невольно возник тот день, когда я его чуть не потеряла. Я вспомнила, как буквально вдувала в него жизнь, которая по всем законам природы уже покинула его навсегда. Тысячи раз позже я осознавала, как противоестественно было то, что я сделала, но совершила бы это снова, возникни подобная ситуация. Тот день стал поворотным для всех нас. Тогда все изменилось. Возможно, это исходная точка для появления его способностей и для моего сегодняшнего состояния. Кто может точно мне об этом теперь сказать? Отец? Но для этого мне придется признаться, что произошло, и, таким образом, я поставлю под удар Макса. Нет…

– Макс…

– Да.

– Ты должен знать. Думаю, это я виновата в том, что с тобой происходит.

– Иного я и предположить не мог. После нашего знакомства все в жизни изменилось.

– Нет, я говорю конкретно. Тогда, в логове нейрофагов… я не смогла прийти вовремя. Когда я вернулась… ты уже ни на что не реагировал…

– Тебе пришлось реанимировать меня?

– Что-то вроде этого.

– Что ж… Я подозревал. Боль была адская, когда я пришел в себя. Будто по мне пробежалось стадо слонов. Но клиническую смерть многие пережили, и прыгать через пространство, нарушая законы мироздания, от этого не стали.

– Скорее всего… это уже была не клиническая смерть… Вообще-то, это точно была не она .

– В смысле?.. – опешил Макс.

– Мне кажется, я поделилась с тобой частичкой себя. А с этим ты получил некоторую долю моих способностей… Это всего лишь предположение… Но оно в какой-то мере объяснило бы и мои сбои сингулярной силы.

– Вот как… Вполне логичное предположение. И как все исправить?

– Если бы я знала…

Некоторое время мы молчали, и я его отлично понимала. Узнать такое о себе, да еще спустя столько лет. От девушки, которая говорила слова любви, но, как он считает, бросила его и ушла к другому. И к трагическому совпадению не к кому-нибудь, а к его брату. Ужасная тоска пронзила меня. Мне было стыдно. Даже с моих слов я выглядела полнейшей дрянью. Хотя всего лишь стала жертвой обстоятельств. Ведь Алекс меня убедил, что со мной Макс в опасности. Да я и сама была свидетелем своего разрушительного воздействия на всех и все, окружающее меня. А потом эта безвыходная ситуация с Извлечением Земли…

Я ценой огромных усилий не бросилась извиняться и оправдываться перед Максом. Все мои разъяснения будут повторением предыдущих, в которые он и тогда-то не особо поверил.

И вместо того, чтобы жалеть себя дальше, я постаралась выяснить остальные детали его жизни вдали от меня.

– Алекс сказал, что тебя преследовали нейрофаги.

– Да. Пришлось немало отбиваться. Тогда он дал мне это, – в поле зрения появился крипт. Парень будто немного пришел в себя.

– Взломанный крипт. Так они не чувствуют тебя.

– Да.

– Полезное свойство. Их у него много. Но также на моей планете одна из главных функций этого устройства – слежение, фиксирование каждого шага человека и передача Совету абсолютно всех действий субъекта, выходящих за рамки принятого, будь то хоть запрос в сети любой подозрительной информации. Расшаренный крипт может не отслеживаться, но мы не знаем этого на сто процентов. Поэтому не сможем перемещаться с ним. А без его защиты нейрофаги почуют нас моментально. Надо ехать старым способом.

– Ты не доверяешь Алексу?

– Он единственный синг, которому я доверяю, но на нас слишком большая ответственность. Мы не имеем права провалить дело.

– Ты предлагаешь лететь на самолете?

– Я бы лучше отправилась на машине, чтобы твои документы нигде не светились, но времени нет.

– Чтобы попасть в Кремль, документы в любом случае придется засветить. И с чего им за мной следить?

– Ты не понимаешь всей масштабности контроля над Землей. Слышал про сбитый истребитель?

– Конечно.

– Это было сделано по приказу члена Совета Сингов. Я лично присутствовала в приемном зале, и видела, как нехотя подчинился правитель той страны. Я говорила с отцом, и он подтвердил, что Совет Сингов контролирует все на этой планете: политику, экономику, рождаемость, даже климатические изменения!

– Но зачем им это?

– Мне тоже интересно. Отец узнал, что я владею опасной информацией, и я просила его помочь остановить Володара – члена Совета. Он был против и настроен очень серьезно. Думаю, если бы не приступ, отец придумал бы, как задержать меня. А, может, отчасти и поэтому он дал разрешение поместить меня в клетку Фарадея. Когда они догадаются, что я улизнула, то придут за мной именно сюда, ко всем тем, с кем я контактировала на Земле. Потому что мне некуда больше идти.

– Твой отец замешан во всем этом? Почему отказался помочь тебе? Я думал, он – один из самых могущественных людей на Сварге.

– Я тоже так думала. Но папа всего лишь ученый. Он уже потерял сына, и во что бы то ни стало постарается уберечь от гнева Совета своего единственного оставшегося ребенка. Больше всех остальных он опасается Володара. Нельзя терять время!

– Мы быстро домчим, не волнуйся, – сказал Макс, уже натягивая на себя кеды.

Ехал он, действительно, быстро. Мимо с огромной скоростью пролетали поля, деревья и высоковольтные вышки. Раньше эта местность не вызывала у меня столько восторга, теперь же я старалась запечатлеть родные сердцу места.

Привычка к улучшенным реакциям сингов дала о себе знать, так как, обладая только урезанными органами чувств Макса, я вначале переживала, видя бесконечно пролетающие точки обгоняемых машин, на которых даже не успевала фокусироваться. Я уже стала опасаться, как бы нам целыми и невредимыми добраться до пункта назначения, но все-таки молчала, понимая, как важно быстро приехать на место. Макс вел себя уверенно, вселяя этим спокойствие и в меня.

– Как погиб твой брат? – неожиданно спросил он.

– Оказался жертвой обстоятельств, – мне не хотелось говорить о нем, но все же я понимала, что Максу важно это знать.

– Хм…

Я вздохнула.

– С самого раннего детства, и даже с рождения, сингам предопределяют пару в Совете. Сначала я думала, это делает семья, но, оказалось, все еще более скверно. В пару моему брату была обещана Алексия Хорс.

– Сестра Алекса? – удивился Макс.

– Да. Но он полюбил другую девушку с сингулярностью, по мнению Совета, не сопоставимой по уровню с сингулярностью Стратимов.

– Подожди. Ты же говорила, что у вас нет чувств!

Меня пронзило щемящее чувство обиды. Я так и не смогла отделить в себе человека от синга. Или лучше сказать, я не смогла ощутить себя полноценно ни тем, ни другим. И то, что он внес меня в категорию сингов, которые мне чужды, как, впрочем, и земляне, окончательно расстроило меня. Кроме того, теперь я знала, что синги так же подвластны чувствам, как и люди, только очень хорошо умеют скрывать свои эмоции. А так же более консервативны и умеют подчиняться требованиям власти более изящно, чем люди с Земли. Я возмутилась:

– Я никогда такого не говорила! Просто все поступки сингов логичны. И серьезные решения они принимают обдуманно. Как правило. Но, видимо, есть исключения из правил. Как мой брат и… я. В общем, они хотели бежать вместе с мятежниками, которые организовали взрыв в лабораториях «СтратимХорс», но в итоге, его поймали. И больше его никто не видел. Киана забрал Совет, отец не смог ничего сделать. И теперь мой брат, скорее всего, бродит в стае нейрофагов… если еще жив.

– Мне жаль… Теперь понимаю, почему твой отец боится за тебя.

Между нами образовалось неловкое молчание. И он наконец спросил:

– А что ты знаешь о мятежниках?

– Сотрудники корпорации. Больше ничего. Они недовольны политикой компании относительно Земли. Возможно, еще чем-то. Никакой подробной информации – только слухи.

– Но «СтратимХорс» – совместный продукт ваших с Алексом семей?

– Может, когда-то так и было. Сейчас компанией управляет Совет. Мой отец просто проводит исследования. И он был против Извлечения изначально, – я чувствовала потребность защитить его, хотя и сама была зла на него по многим причинам.

– Так что они хотели?

– Взрыв был в центральной части, где сосредоточены все научные исследования. Думаю, они хотели навредить компании. Знаешь, после всего того, что я видела, а я видела очень мало, я бы тоже попыталась помешать «СтратимХорс» при любой возможности.

– А что ты видела?

– Мне поручили работу. Вначале я была рада отвлечься… – я прикусила фантомный язык. – Я собирала данные о катастрофах на Земле разного формата. И несколько раз стала очевидцем некоторых трагедий с человеческими жертвами. Я могла бы предотвратить их щелчком пальца, но была связана блокировкой способностей. А теперь я узнала, что во многих этих бедствиях виновата сама «СтратимХорс». Но не знаю, зачем они делают это.

Макс только выругался. Некоторое время мы ехали молча, находясь в одном сосуде, но думая каждый о своем. Я понимала, как много вещей ему нужно осознать. Своими сведениями я перевернула его мир. После получаса езды в тишине я все-таки решилась.

– Макс?

– Да…

– Помнишь, тогда в гробнице ты нашел часы Алекса?

– Да.

– А потом мы попали к странным подземным людям.

– Помню.

– Я думаю, они могут быть теми самыми мятежниками.

– Интересно…

– Они справились с нейрофагом. Знали, как защититься, чтобы те не почувствовали их. Они же и рассказали нам, как называются эти существа. Относились к ним с сочувствием, как к несправедливо изувеченным людям. Откуда у них такая информация?... Они знали про Алекса. Только не догадывались обо мне. Потому что и я про себя еще ничего не знала. Моя личность утрачена, а способности были бесконтрольны. Думаю, они синги. И, скорее всего, те самые мятежники, скрывшиеся со своими семьями. И еще…

– Ты права, – прервал он меня.

– Что?

– Ты права. Это синги. Я тоже предполагаю, что это те самые повстанцы, о которых ты говоришь. И если бы они знали тогда твое настоящее имя, ты бы оттуда не ушла так просто.

– О чем ты?

– Они связывались со мной. Им нужна ты.

– Зачем?

– Говорят, что хотят использовать тебя в качестве рычага воздействия на твоего отца, чтобы остановить Извлечение Земли.

– Но Извлечение уже остановлено! И мой отец ничего не может сделать против Совета!

– Мне тоже не так легко поверить в благородные цели…– неопределенно выразился Макс.

– Это было в той записке?

После паузы, видимо, вспоминая, о чем я, он кивнул.

– Мы встречались уже несколько раз. Я отказывался им содействовать, как бы они не убеждали, что тебе не причинят вреда. Похищения, шантаж и вымогательство никогда не заканчивались ничем хорошим для жертвы. Тем более, я не забыл, как тогда они так беспощадно выкинули тебя в лапы нейрофагам. В последнем послании они обещают убежище нам обоим и клянутся, что не навредят тебе.

– А что будет, когда они узнают, что ничего не добьются от моего отца? Что за всем стоит Совет?

– Не знаю.

– Но там мы сможем быть вместе, – очень тихо сказала я самой себе, и замерла, не в силах поверить, что произнесла это вслух человеку, который хотел бы скорее избавиться от меня. Который не имел желания больше видеть мое лицо, который при Алексе отрекся от любви ко мне. – Прости…

Повисло тяжелое молчание, в котором я вынуждена была переживать свое унижение в одиночестве.

– Я бы очень этого хотел, – внезапно сказал он тихо, перевернув все в моем мире, перекрасив в один миг все черное в белое.

– Но ты сказал Алексу, что больше не хочешь меня видеть, – напомнила я, заикаясь, все еще не веря в то, что услышала.

– Что я мог еще сделать? Думаю, за мной следили повстанцы. Они ищут тебя, и я не мог рисковать.

С каждым его словом, душа моя расцветала, а жизнь заново обретала смысл.

– Поэтому тогда, после Мерапи, ты вызвал Алекса, чтобы он забрал меня?

– Конечно. Думаешь, я когда-нибудь добровольно отдал бы тебя, если бы твоя жизнь не была в опасности.

– А почему ты отказал ему, когда он просил помочь мне?

– Он явился сразу после встречи с повстанцами. Я знал, что за нами наблюдают.

– Макс… а женщина? – робко, с надеждой в сердце, спросила я.

Он усмехнулся.

– Говорю же, за мной наблюдали. И подслушивали. Тебе ли не знать, что они могут делать это на расстоянии. Надо было отвести подозрение после посещения Алекса и его навязчивых разговоров о тебе.

– Но ты же…

– Боже. Да ничего и не было бы. Пару поцелуев на камеру. А затем я собирался уснуть пьяным сном младенца.

– Это было ужасно, я скажу! – но во мне светились эмоции счастья, а улыбка расплывалась шире реки Ла-Плата.

– Это самое меньшее, что заслуживает маленький хитрый шпион, – рассмеялся он.

– Макс… Я так люблю тебя. И так хочу тебя обнять.

– Я тоже люблю тебя. И не отказался бы от твоих жарких объятий, – с улыбкой проговорил он низким хриплым голосом.

– Прости за все, что я сделала. Я не хотела оставлять тебя.

– Я знаю, Ки. Алекс все рассказал. Прошло время, но я начал понимать, что по-другому ты поступить не могла.

– Все-все?

– Все, – рассмеялся он.

– Значит, ты знаешь, что мы с Алексом не настоящая пара?

– Да, и это тоже. И в этом парадокс. С одной стороны, я рад, но с другой, Алекс думает, что последствия этого – вся цепочка странностей, случившихся с тобой, а теперь еще и угроза жизни. Когда ты растворилась в воздухе, я подумал, что так и не успел сказать, как люблю тебя.

– Теперь я знаю это! И счастливее меня нет никого на свете. Осталась только одна проблема – вернуть меня в исходное состояние, а то я останусь в твоей голове, и все будут называть тебя сумасшедшим, разговаривающим сам с собой.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Как ты связываешься с Алексом?

– По крипту.

– Нет. Мы не можем его активировать. Это опасно.

– А что если мы попросим помощи у повстанцев? Они ведь рады будут насолить «СтратимХорс», – задумчивым голосом проговорил Макс.

Я замерла, а потом до меня дошло, что его план превосходен.

– Кто справится с сингом лучше другого синга! Макс – это гениально. Ты придешь к ним и скажешь, что поможешь им. Дашь им данные о готовящейся диверсии, и вместе мы остановим посланника Володара. Скажешь мятежникам, что я предоставила тебе эту информацию. Это будет доказательством, что мы оба на их стороне.

– Это опасно. Они могут попытаться навредить тебе.

– Но меня фактически нет. То, что я рядом, они и не узнают. У нас выбора нет, а это отличная возможность. Осталось решить, как нам добраться до них? Времени осталось в обрез.

– Ну это как раз просто. У меня есть код, который я должен транслировать в эфир, если приму положительное решение по их просьбе.

– Как транслировать?

– Через крипт. Не думаю, что они не предприняли защиты от вашей «СтратимХорс».

– Хорошо. Давай попробуем.

Макс остановил машину. Руки все еще покоились на руле, и большие пальцы нервно барабанили по его темным с матовыми хромированными вставками спицам.

– Макс?..

– Да, – он будто очнулся, затем, не отвечая на мой невысказанный вопрос, активировал крипт в режим онлайн, достал конверт из заднего кармана, сканировал часть написанного на экран так быстро, что я не успела понять, что там написано, затем отправил закодированное сообщение, выглядевшее, как тарабарщина.

– Сколько ждать? – поинтересовалась я, заметив цифры на часах.

– Думаю, недолго, – он вышел из автомобиля, достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

– Давно ты куришь?

– Несколько лет. А что? У тебя аллергия? – с ухмылкой спросил он.

– Как ты догадался?

– Да брось.

– Синги не болеют. На самом деле я переживаю за твое здоровье, – смущенно прошептала я, чувствуя абсурдность своих слов после того, что ему пришлось пережить по моей вине.

– Это очень мило. Придется бросить.

– Правда?

– Это небольшая плата, чтобы не вызвать приступ аллергии у моей девушки.

Я просто обомлела от радостных эмоций, которые пробудил в этот момент во мне Макс.

– Должна признаться, что аллергии у меня нет, – напугалась я, что невольно обманула его, пошутив.

– Я это понял.

С чувством юмора у меня всегда было туго. Это, наверное, как-то связано с моим происхождением.

– Не забудь, мы должны разговаривать, не открывая рта.

– Не за…

В этот момент перед нами вырос мужчина, прервав его на середине слова, а меня изрядно напугав. Макс же даже не вздрогнул. Пронзительные зеленые глаза пришельца цвета изумрудов впились в нас, словно стараясь просверлить голову и прочитать мысли. На душе невольно стало зябко, и я обрадовалась, что у меня нет тела, которое задрожало бы под тяжелым взглядом незнакомца. Аура его была скрыта, что являлось таким же признаком синга, как и внезапное появление в пространстве.

– Полагаю, Вы согласны, Максим? – спросил он без предисловий вальяжным спокойным тоном, никак не вяжущимся с его прожигающими прожекторами на лице.

– У меня важная информация, которая вам будет интересна, – уверенно сказал Макс в тон мужчине.

– Слушаю, – отозвался синг, внешне не показывая никакой заинтересованности.

– Повторяю, это важная информация, и скажу я ее главному или Совету главных, как там у вас это заведено...

Медленная ленивая улыбка расплылась по идеальному и пугающему лицу человека.

– Так Вы согласны помочь доставить девушку к нам?

– Об этом поговорим позже.

– Я не услышал ответ на главный вопрос. Не уверен, что остальное нам нужно.

– Я так не думаю, – самоуверенно заявил Макс.

– Тогда убеди меня, чтобы я устроил тебе встречу.

– Сведения мне передала Киара Стратим, чтобы помешать «СтратимХорс» устроить очередную масштабную диверсию.

– Почему мы должны верить тебе?

«Макс, скажи ему, что они – сотрудники «СтратимХорс», и это ты узнал от меня».

– Ты сомневаешься, что я с ней виделся? Тогда откуда мне знать, что вы бывшие сотрудники «СтратимХорс»?

Он внимательно смотрел на Макса, не выдавая никаких эмоций.

– Хорошо, – он приблизился, протягивая руку, на которой было закреплено похожее устройство, и я услышала знакомый звук синхронизации криптов.

«Боже мой, Макс, мы были правы».