Настырный радостный солнечный лучик заставил меня, наконец, разлепить глаза. Они словно налились свинцом, голова раскалывалась, но когда приятная прохлада ветра ворвалась в комнату с улицы и пронеслась вихрем, задев одеревенелое тело, по лицу моему расплылась счастливая улыбка. Дин спала рядом, прямо на полу. Я вернула ее назад, как и обещала ей и себе.
Приятное летнее утро даровало мне новый день, новые возможности. Когда вокруг все переворачивается с ног на голову, простые повседневные эмоции и действия могут приносить массу удовольствий. Например, всего лишь проснуться, вдохнуть свежий июньский воздух и поваляться в постели. Ну или хотя бы на полу.
В дверь тихо постучали, и она тут же распахнулась, не успела я принять мало-мальски приличную позу. Показалось доброжелательное лицо мамы Дин, которое тут же приобрело удивленный и озабоченный вид.
— О, девчонки! А что это вы на полу? В университете был бал-маскарад?— закидала она безжалостными вопросами, как принято у всех в их семье.
Покосившись в сторону посапывающей Дин, я поняла, что выкручиваться придется мне одной.
— Доброе утро! Да, маскарад.
— А что на полу лежите? Употребляли алкоголь?
Ее брови встретились на переносице, выражая негодование и готовясь к атаке.
— Эмм. Нет.
— Правда?
— Да. Мы вчера выступали на академической вечеринке. Выложились по полной. Очень устали.
— И поздно пришли.
— Да!
— Приходил молодой человек. Искал тебя. Был очень расстроен. Зовут…не помню.
— Максим?
— Да. А кого вы изображали в таких костюмах?
Я поглядела на изодранную и грязную одежду Дин, затем осмотрела себя. Восточная тема, это однозначно. Но гарем точно отпадает.
— Плохишей из «Алладина и сорока разбойников».
Поразительно, какая я стала в последнее время эпическая врушка. И как хорошо получалось, аж дрожь брала, и совесть мучила. Надо было завязывать, однако сначала завязать стоило с путешествиями.
— Когда у вас последний экзамен? — прервала мое самобичевание мама Дин, а заодно ввела в ступор.
— А…
— В среду, мам! Что за допросы с утра?! Дай поспать! – подало голос зашевелившееся тело рядом.
— Обед уже, если что. Я заехала, чтобы проверить, как вы тут.
— Лучше всех, но никто не завидует, мам.
— Ну ладно. В холодильнике картошка и стейк.
— Спасибо! Умираю с голоду.
У меня тоже непроизвольно начала выделяться слюна.
Как только повернулся ключ в замке входной двери, оставляя нас вдвоем, мы в лучших традициях зомби-фильмов, поползли к холодильнику в солидарном молчании и редких постанываниях, вырывающихся при задействовании больных мышц обессиленного организма.
— Как ты? – спросила я, когда мы съели все мясо, не разогревая его, да и вообще не отходя от холодильника.
— Отлично! Смотри, сколько сувениров привезла, — показала она на браслет и одежду.
— Ты отлично справилась.
— Да! Особенно феерично было мое заваливание в обморок.
— Надо отдать тебе должное — ты выбрала самое подходящее время.
Мы посмеялись. Дин посерьезнела.
— Ты, конечно, рассказывала, что они страшные, но чтобы такие!.. Клок волос мне в слив! Я не знаю, как теперь засыпать. Они будут мерещиться мне повсюду.
— Успокойся. Все позади. Прости меня. Я не допущу, чтобы ты еще раз через это прошла.
Я виновато посмотрела на подругу.
— Нет, это ты меня прости. Я бы и хотела помочь, но ты сама видела, я натуральная обуза. А эти твари – настоящие чудовища из фильмов ужасов! Как я сердечный приступ не схватила вообще?!
— Когда я в первый раз увидела, у меня тоже была паника. Я даже прыгнула с обрыва! Решила, что лучше разобьюсь о скалы или утону, лишь бы не умирать от лап монстра.
Дин сочувственно пожала мне руку, и тут же одернула ее в испуге. Затем посмотрела на меня стыдливо.
— Представляю, когда ты там одна. Я чуть в штаны не наделала. Ты просто обязана позволить Максу помочь тебе.
— Я не хочу, чтоб он пострадал.
— Ты очень сильная, но тебе нужна помощь. Сколько еще ты сможешь выживать, полагаясь только на себя?
— Я люблю его и хочу, чтобы у него все было в порядке и, главное, чтобы он был жив.
— Если он тебя любит, у него не будет все хорошо, пока ты в беде. Кроме того, ты обещала мне с ним поговорить. После пережитого, ты не можешь не исполнить мою просьбу.
— Ладно, шантажистка.
— Иди и позвони ему сейчас.
Мне ничего не оставалось, и я удалилась в комнату подруги. Мои чувства разрывались на части. Я так хотела слышать его, и так боялась.
Когда я взяла телефон, оказалось, что аккумулятор сел, о чем я тут же заявила Дин. Она помотала головой, мол, ничего не выйдет, и через минуту принесла мне зарядку отца от «Nokia», подошедшую идеально к моему телефону. Как только экран загорелся, я обнаружила двадцать три пропущенных вызова от Макса, а так же сообщения с заверениями, будто произошла ошибка и нам надо поговорить. Мне стало стыдно, что я бросила его без объяснений.
После первого гудка в трубке послышался печальный родной голос, заставивший трепетать мое сердце и сжиматься от боли.
— У тебя все в порядке?
— Да.
— Почему ты не брала трубку?
— Я…Я была в командировке.
— Ты цела? Врач нужен?
— Нет. Все обошлось. Благодаря тебе и твоим гаджетам.
— Я рад. Можно я приеду?
— Зачем?
— Мы поговорим.
— Я не знаю, стоит ли нам видеться.
— Стоит. У нас договор.
— Ты свободен от всех договоров.
— А ты нет.
Стук в моей груди удвоил ритм.
— Максим, если ты мне поможешь, ты все равно не вернешь этим Алекса.
Несколько секунд в трубке было молчание. Мне стало неловко, что я напомнила ему об утрате.
— Я знаю. Куда приехать? Мы просто поговорим. А потом, как ты скажешь, так и будет, по старой схеме
— Мне ты помочь не можешь. Занимайся лучше своим будущим ребенком.
— Глупости! Нет у меня никакого ребенка.
— Как?
Я почувствовала, что у меня закружилась голова от этой новости. В душе зашевелилась надежда, но я попыталась усмирить ее. Кроме этого еще много сложностей, безвыходных ситуаций и положений, которые мешают нам быть вместе.
— Приеду и все расскажу.
— Это правда, про ребенка?
— Да. Куда ехать?
Я назвала адрес и, счастливая, что скоро увижу его, положила трубку. Определенно, этот день мне очень нравился. Я увидела свое потрепанное отражение в зеркале, ужаснулась и бросилась мимо остолбеневшей Дин в ванную, отмывать турецкую пыль со своего довольного влюбленного лица и со всего остального.
— Ну я же говорила, — услышала я в спину самодовольное щебетание подруги.
Через двадцать минут он стоял у двери, ожидая меня. Приватизировав у Дин майку и юбку, так как ее джинсы мне были коротки, я вышла к нему. Увидев его взволнованное лицо, я готова была расплакаться от радости снова видеть Макса.
— Привет, — кивнул он мне, несмело протянул руку, заглядывая в глаза и чуть наклонив голову вперед. — Пойдем, прогуляемся?
— Привет. Да, конечно. Пока, Дин.
— Удачи вам. Я пошла отмываться.
Мы приехали на набережную, где гуляли в тот первый день знакомства. Возникло ощущение, что это было очень давно. Столько всего произошло… Мы тоже шли бок о бок, рядом, как знакомые, не держались за руки. Только беседа тогда была совсем о другом, легкая и непринужденная. А в этот раз мы двигались в тишине. Никто не хотел первым начинать тяжелый разговор.
Солнце светило, обдавая жаром летнего дня. На небе не вырисовывалось ни облачка, способного спасти нас от солнечного удара. Раскаленный к обеду асфальт тоже ударял по телу горячими огненными волнами. Прохладный северный ветер сейчас бы не повредил. На пляжу внизу было не протолкнуться среди лежащих загорающих тел, которые время от времени переворачивались, как курицы-гриль на вертелах.
Я шла и утопала в парадоксе собственных чувств. Боялась, что Макс позволит нам разойтись каждому по своей дороге, и в то же время понимала, мы должны разорвать любые отношения, чтобы он был в безопасности. После всего пережитого мне не хотелось быть одной. Дин права, я на грани, больше нет сил противостоять этому ужасу. Если у меня не будет Макса, пропадет стимул, заставлявший держаться за этот мир, бороться с монстрами. Но как тогда уберечь его от участи Дена?
В конце аллеи, в тени административного здания, мы сели на скамью, заботливо прикрытую деревьями от посторонних взоров. В тени стало легче, но настоящее облегчение принес порыв долгожданного бриза.
— Фуух, глоток свежего воздуха, — прервала я неловкое молчание.
— Да, жара редкостная. Расскажешь, как все прошло?
После моей детальной передачи событий, которые я старалась отразить объективно, без описания того, как мы были испуганы, и как нам пришлось тяжело. Макс накрыл мою руку своей.
— Ты молодец, не растерялась. Не лучше ли, если я буду с тобой там? Ведь я могу помочь большим, чем просто упасть в обморок.
— Я же сказала, это получилось случайно. Я ни в коем случае не стала бы подвергать Дин опасности намеренно. И не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью, я и так потеряла Дена.
Рука Макса дрогнула и я почувствовала, как он напрягся. Затем он глубоко вздохнул, переплетая свои пальцы с моими.
— Со мной не будет, как с Деном. Я взрослый мальчик и смогу защитить и тебя и себя. Почему ты в этом сомневаешься?
Он повернулся ко мне, стараясь взглянуть мне в глаза, но я смотрела вниз, из последних сил сдерживая слезы. Ну почему он такой благородный?! Где вообще отдыхает его инстинкт самосохранения?
Макс поднес к лицу мою руку и коснулся ее губами. Приятная трепетная дрожь пробежала по телу от этого интимного жеста.
— Я люблю тебя, — вдруг выдал он, опрокинув враз миллион заготовленных мною фраз о том, что правильно, а что нет в нашем положении.
В потрясении я посмотрела на него. Я была счастлива от услышанного, и в то же время понимала, что это конец. Он сломал все барьеры и преграды, которые я так старалась возвести между нами. Я не смогла бы теперь ни за что оттолкнуть его, сколько бы ни кляла себя за эгоизм и беспечность.
— Я тоже люблю тебя.
Он улыбнулся, и лицо его стало еще привлекательнее, хотя и до этого уже я сходила с ума от избытка чувств к нему.
— Я люблю тебя, и нам надо расстаться, — собралась я с духом и выдала свой самый главный аргумент.
— Нет.
— Я хочу, чтобы ты был в безопасности от меня.
— Глупости. Я буду рядом всегда. Если бы ты даже сказала, что не чувствуешь ко мне ничего, я все равно бы никуда не ушел.
— Я не знаю, как донести до тебя всю опасность ситуации, — сдалась я.
— Считай, я делаю это для себя. Ты мне нужна. Если сочинишь какую-нибудь сказку, что не любишь меня или выкинешь что-то в этом духе, я буду разговаривать с тобой по-другому. Например, достану наручники, и ты не сможешь сделать без меня и шага, даже в туалет.
— Ты, правда, поверил, что мне нравится Ден?
— Я и не сомневался, что твое сердце принадлежит мне, — усмехнулся он своей нахальной ухмылкой.
— Я с укором посмотрела на него.
— Ну на самом деле, я просто слышал слова о любви от тебя, но действия твои говорили всегда об обратном. И эта записка окончательно вывела меня из себя… В общем, я сначала поверил, но потом решил выяснить наверняка.
— А твои родители? – начала я издалека еще одну важную для меня тему.
— Они введены в заблуждение, поэтому у них такая реакция. На самом деле, предки довольно милые.
— Особенно мама.
— Ты не поверишь, но мама тоже.
— Мы с Ангелиной всегда были друзьями. Она хорошая, вы обязательно подружитесь.
— С трудом верится, — не смогла я не перебить и тут же заслужила недовольный взгляд.
— Извини.
— Мы с детства росли рядом, часто проводили время вместе, наши семьи отдыхали ежегодно в одном отеле. Встречались мы недолго. Вообще это получилось случайно, после исчезновения брата я был не в себе, мы много выпили… и нас застали родители.
Кажется, он покраснел. Мои уши тоже горели, то ли от смущения, то ли от ревности. Я уставилась вниз на асфальт, чтобы не выдать обуревавших меня чувств.
— Они очень обрадовались, так как наши мамы хорошие подружки, а отцы партнеры по бизнесу. В общем, мы расстались буквально через месяц, а родителям решили не говорить, чтобы не расстраивать, и избежать их вмешательство в наши личные жизни. У меня с этим проблем нет. А вот у нее очень консервативные и серьезно относятся к выбору партии. Я давно не общался с Ангелиной и был в таком шоке, когда мама заявила мне про ребенка, что даже пропустил твой побег. Я тут же с ней связался. Оказывается, у нее роман с собственным водителем. У них будет малыш. Когда ее мама узнала про это, Лине пришлось сказать, что он мой, но выходить замуж за меня она не собирается, потому что между нами нет любви. Для них это казался смешной аргумент, поэтому они обвинили меня в том, что я бросил их дочь.
— И что же делать?
— Ей, действительно, очень жаль, что на мне это так отразилось. Она обещала рассказать всю правду.
— Что с ней будет?
— Даже не знаю, но я дал ей понять, что она всегда может рассчитывать на мою помощь.
— Благородно.
— Лина мне как сестра.
— Хм…
— Я не знаю, как тогда вышло такое… Сам себе противен, — Макс явно был смущен.
— Ты сказал своим родителям?
— Нет, Лина просила подождать. Ты ведь не против?
— Нет. То есть, она хочет остаться с водителем?
— Вроде у них есть какие-то планы.
— Это радует.
— Да, если ее отец не решит закопать его под деревом на заднем дворе.
— И такое может быть? – опешила я.
— Ну вообще он очень серьезный мужик.
— Ужасно.
— Не волнуйся, мы договорились, что в экстренной ситуации, она позвонит. Мы что-нибудь придумаем.
— Прямо рыцарь, — съязвила я.
— Что мне надо было делать?
Я увидела, как у него в улыбке подрагивает уголок рта и поняла, что меня раскусили. Почувствовала, как краска стыда заливает мне лицо.
— Ты, конечно, прав. Очень жарко. Пошли уже куда-нибудь, — сменила я тему.
— Еще кое-что.
Макс приблизил свое лицо ко мне, и коснулся легонько своими губами моего рта, будто спрашивая разрешения. Затем, не почувствовав сопротивления, усилил нажим, обхватив ладонью мой затылок и бережно прижимая к себе. Мне было настолько приятно, что я растаяла в его руках, как воск под палящим солнцем. Хотелось верить, что этот поцелуй не закончится никогда. Его объятия успокаивали и вселяли уверенность в завтрашнем дне. Казалось, если он рядом, не случится ничего плохого. Ведь рядом любимый человек, мой идеал, мой Макс.
Стремясь быть еще ближе к нему, мои руки обвили желанный торс, путешествуя по его спине, плечам, гладили голову, пропуская между пальцев густые темные волосы.
Когда прервался наш поцелуй, в моей груди осталось ощущение невосполнимой потери. Будто почувствовав ее, Макс тут же протянул руки и, пересадив меня к себе на колени, обнял, прижимая, как самую большую драгоценность в мире. Его внимательность и забота легли бальзамом и притупили одиночество, безысходность и боль, терзавшие меня. Я в очередной раз поняла, как благодарна этому человеку за его теплоту и любовь.
Так мы сидели какое-то время, периодически даря и возвращая поцелуи и скромные ласки, не выпуская друг друга из объятий.
— Давай поужинаем? По-моему, пора.
— Точно. Но у меня вопрос.
— Какой?
— Ты ведь пошутил про наручники?
— Нет.
После внушительного ужина, я еле передвигала ноги, поэтому мы решили поехать домой отдохнуть. Как чудесно было вернуться в квартиру Макса, где всюду витал его запах и все вещи напоминали о хозяине. Возникло ощущение, что я приехала домой, которого, по сути, у меня и не имелось. По крайней мере, я этого не помню. Ведь дом – это даже не место, это любимые люди, что тебя окружают.
— Ты уверен, что твои родители не придут?
— Нет, они уехали.
— Я думаю, если они внезапно приедут и застанут меня здесь, их радость будет не такой сильной, как в случае с Ангелиной.
— Ты теперь при каждом удобном случае будешь это вспоминать?
-Хм… Да.
— У всех бывают ошибки.
— У меня еще не было.
— Ты скромна. К тому же, это не правда. Я помню один случай, — его бровь саркастически поднялась вверх.
— Какой? – возмутилась я, сняв с себя юбку и быстро забравшись в кровать под одеяло со скоростью, которой позавидовал бы супермен.
— Не помнишь? – Макс тоже стянул с себя джинсы и майку, оставшись в одних боксерах.
— Нет, я не делаю ошибок, — я натянула покрывало под подбородок, наслаждаясь прохладой и нежностью постельного белья и видом сексуального в меру накачанного тела приближающегося с грациозностью тигра парня. Парня, который сказал мне, что я ему нужна, что он меня любит. Хотя я очень старалась сохранять серьезный вид, зубы мои обнажились в широкой улыбке. Синие потемневшие глаза Макса прищурились в ответ, когда он лег рядом, зафиксировав голову на локте. Второй рукой он пытался вытянуть у меня одеяло, но я усердно держала позиции, поджав его под себя.
— Помнишь, как ты проснулась здесь в первый раз?
— Да. С твоей стороны было очень по-рыцарски спасти девушку и джентльменски уложить ее бездыханную в свою кровать.
— Я, действительно, выделил тебе целую комнату в замке, но ты стала все кругом крушить. Пришлось усмирять объятиями.
— Это, наверное, самая тяжелая и опасная часть твоей работы?
— Да, чуть не надорвался.
— Надо тебя пожалеть, бедняжка.
— Надо. Но не уходи от темы. Ты все-таки проснулась утром в чужой постели, с почти незнакомым мужчиной. Тебе повезло, что это был я, и я не стал пользоваться ситуацией для своей выгоды.
— Если на то пошло, я не считаю это ошибкой, — заявила я и сама поразилась своей смелости.
Макс приблизил ко мне лицо, придвигаясь всем телом и все еще не оставляя попыток проникнуть под одеяло. Его выражение мимики сочетало в себе серьезность и нежность.
— Это меня очень радует.
— И если бы ты воспользовался ситуацией, я, наверное, тоже была бы не против.
Тут уж надо было остановиться, но язык без костей подвел меня, заставив тут же стыдливо краснеть за свои слова. В ужасе я отвернулась от него, успев заметить, как брови Макса взметнулись вверх в откровенном удивлении. Затем он рассмеялся.
— Вот это поворот! То есть я зря тут ухаживал? Надо было брать быка за рога? – спросил он, все-таки пробравшись под одеяло и, прижавшись ко мне сзади, обнял, передавая тепло своего тела.
— Все, я спать. Что было в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе.
В районе бедра я ощутила давление более плотное, чем в других частях соприкосновения наших тел, но решила не акцентировать на этом внимание. Приятная нега расплылась по низу живота. Усталость дала о себе знать: глаза слипались, мышцы ныли и дребезжали, голова болела.
Я почувствовала горячее дыхание на своем затылке:
— Ты меня постоянно поражаешь чем-нибудь новым.
Затем он чмокнул меня в висок, а я переплела наши пальцы, покоившиеся на моем животе, и прошептала перед тем, как провалиться в сон:
— Я, правда, очень, очень люблю тебя.
Утро встретило меня холодной постелью. Еще не открыв глаза, я пыталась нащупать руками источник моего счастья и прижаться к нему, чтобы убедиться, что все произошедшее вчера, не сон. Так я и шарила некоторое время по кровати, как крот, пока не поняла, Макса нет. В страхе я не только распахнула глаза, но и вскочила с кровати, готовая обежать весь мир, но найти его и заставить обнимать меня весь день в наказание за то, что оставил одну. Зацепившись одеялом, которым была обмотана, за кровать, я с грохотом рухнула на пол, больно ударившись плечом.
Через несколько секунд в комнату влетел полуголый Макс, размахивая рюкзаком, и устремился ко мне, сбив окончательно с ног и накрыв своим телом. Всем этим он так напугал меня, что я не сразу поняла, что произошло. Когда до меня дошло, что он подумал, когда совершал эти дикие действия, я стала смеяться. Хохот мой становился все громче и громче, и, в конце концов, парень все понял и присоединился.
— У вас в семье так принято желать доброго утра? – я обхватила его лицо ладонями, притянула к себе и прижалась к его губам, не давая возможности ответить.
Он тут же перехватил инициативу поцелуя, а его тело заметно расслабилось. Рука Макса скользнула вдоль моего тела, минуя грудь, талию, бедро, забралась под майку, и со стороны спины пошла параллельно позвоночнику, поглаживая сначала поясницу, ребра, лопатку, плечо. Затем несмело медленно переместилась на грудь, аккуратно обхватив ее и осторожными движениями водя по периметру, иногда останавливаясь на соске. Внизу живота у меня разливался жар, приводя в сильное возбуждение и требуя дальнейшего развития событий. По телу проходила дрожь, превращая мысли в сумбур, а организм в панический сгусток желания невероятной мощности.
Макс проложил дорожку из поцелуев от моего рта по скуле, мочке уха, шее, ключице до самого живота, где он зубами подцепил край майки и потащил ее вверх, оголяя грудь. После этого он снова накрыл мой рот своим, требуя глубокого поцелуя и прижимаясь всем торсом ко мне, чем вызвал новую волну наслаждения и жажды быть с ним. Я обхватила его руками, водя ими повсюду, стремясь запомнить каждую клеточку его сногсшибательного тела. Ноги мои совсем зажили отдельной жизнью, взяв его туловище в окружение и сцепившись сзади него в замок. Макс незамедлительно отреагировал, и рука его оказался внизу моей спины, закрытой только тонким слоем шелка. Не переставая целовать, он поднял меня на руки и бережно уложил на кровать.
Когда он оторвался от меня и внимательно посмотрел в глаза, стало заметно, что они приобрели оттенок грозового моря и источали столько желания и любви, что я немедленно притянула его обратно.
— Подожди, — я сначала даже не поверила, что услышала это.
— Что случилось?
— Ты уверена, что хочешь продолжения?
— Да.
— Помнишь, мы с тобой просчитывали все варианты, которые могут спровоцировать переход? Если образование фантомного вещества связано с амигдалярными ядрами, участвующими в процессе страха и…хм…удовольствия, то…
— Потом будем разбирать термины, — перебила я и прижалась к нему вплотную, накрывая его рот своим, намереваясь заставить мозг парня отключиться, как это он делает со мной часто в последнее время. Хотелось быть ближе к нему, почувствовать себя частью него, дарить ему любовь, нежность и ласку, раствориться в нем. Знать, что он принадлежит мне, а я ему.