На работу я попала к середине дня. Мышцы гудели после длительной тренировки, тело ломило, но не зря говорится, что правда делает тебя тверже и решительнее, поднимает с колен и призывает бороться. Если только она не ставит тебя на эти самые колени. Макс – единственный, кто делает меня уязвимой. Мысли о нем, как скользящие ленты гимнастки, выполняющей свой божественный танец. Что-то прекрасное и мимолетное, что-то родное и вдохновенное, что-то влекущее все бросить и отдаться инстинктам. И с другой стороны, венец нашей любви – ужасная истина, прикрытая блокирующей пеленой, созданной Алексом. Только она удерживала от необдуманных порывов вернуться к тому, кто не ждет меня и не желает видеть. Эта печать помогала мне хранить свой скелет в шкафу и ждать лучшего времени, когда я смогу с ним справиться. Дни летели за днями, я старалась изо всех сил стать настоящим сингом, или хотя бы выглядеть, как настоящий синг, спокойной, рассудительной, логичной, сильной, уверенной в себе. Мне очень помогала тренировка. Я открывала все новые возможности своего тела и разума. Теперь же сила моего духа укрепилась, так же как и контроль над способностями, появились новые знания, важные задачи и первостепенные цели.
Я все обдумала и разложила свою текущую жизнь по полочкам. На этой планете у меня был единственный друг, и я очень им дорожила. Я убедилась, что он знает о тех туннелях гораздо больше, чем говорит. Он хранил тайну, связанную со странными людьми, которых я повстречала в туннелях под пирамидами в одном из параллельных миров Земли. И я чертовски хочу ее разгадать. Это вопрос времени. Кроме того, Алекс обещал открыть мне детали позднее. Если я не докопаюсь раньше сама. Возможно, я даже смогу стать полезной.
В подобных размышлениях меня застала Дороу. С порога она ошарашила новостью о необходимости новой командировки. Грудь сдавило тяжелым чувством грядущего несчастья. Вот только снова трагедий и страданий беспомощных землян не хотелось видеть, не имея возможности помочь им.
– Ты точно готова? Я могу сказать, что тебе нездоровится, – начальница сегодня казалась мягче.
– Нет, все в порядке, спасибо.
– Тогда держи корпоративный крипт, – она протянула мне мобильное устройство, название которого я еще раз попыталась сохранить в памяти.
Я послушно стянула свой смартфон-браслет и зафиксировала на его месте рабочий. Ремень эластично растянулся и идеально закрепился на запястье без какого-либо дискомфорта, облепив руку, как вторая кожа. Да, я никак не могла запомнить имя сего девайса, но в повседневной жизни обойтись без него было бы теперь трудно. Настолько я к нему привыкла. Сначала меня тяготила мысль, что я под круглосуточным наблюдением. Звонки, внезапно возникающие в голове, раздражали. Но как только я поняла, что подключена к беспроводной высокоскоростной сети, в которой могу серфить, не открывая рта, не поднимая век и не жестикулируя пальцами, словно пианист, осознала, как это удобно. В особенности учитывая тот момент, что я находилась в чуждом мне мире, где практически все в новинку. Я начала постоянно обращаться к устройству с вопросами, неожиданно возникающими пачками по каждому поводу на непонятной для меня планете. Я старалась быть крайне осторожной, догадываясь, что, скорее всего, мои запросы мониторятся подведомственной службой.
– Надеюсь, ты помнишь, что пока лишена прерогативы пользования сингулярностью на Земле, – будто прочитала мои мысли Дороу.
– Почему? – я тут же заслужила один из ее презрительных высокомерных взглядов.
– Стажерам запрещается применение любых форм сингулярных воздействий на изучаемых территориях.
– А другие работники компании, не стажеры, как-либо влияют на эти территории? – спросила я нейтральным голосом, стараясь придать разговору непринужденный характер беседы между коллегами, хотя внутри у меня все замерло в ожидании ответа на один из самых животрепещущих вопросов.
– Работа нашего отдела – наблюдать. Это все, что тебе надо знать, – отрезала женщина и, мне показалось, даже фыркнула в раздражении. Мягкости и сочувствия в ее тоне как не бывало. Разве работа стажера заключается не в возможности узнать о компании как можно больше?! Вообще не понятно, кому и для чего нужны садистские данные отдела статистики? И почему наша компания не занимается, скажем, спасением людей? Ведь у нас для этого есть все возможности…
После специфичного звука синхронизации наших криптов я задержала дыхание, и уже через мгновение ступила на твердую неровную каменистую почву. Меня обдало жаром, и я резко вдохнула теплый воздух, приятно ударивший в нос разнообразным ароматным букетом цветущих растений. Нежная смесь удивительных запахов опутала меня, и я тут же услышала свой восхищенный стон наслаждения. Такие чувства особенно будут понятны тому, кто живет в городе, где настоящая суровая зима чередуется с жарким знойным летом. И в тот переходный период, когда после зимней стужи и огромных холодных сугробов, короткого светового периода наступает весна, удлиняя день, все вокруг тает, оживает – и вот, наконец, появляются первые зеленые ростки, а затем расцветают деревья: сирень, яблоня, вишня, боярышник, рябина, являя миру великолепные цветы, даря неземные божественные запахи всему живому кругом, знаменуя праздник жизни. Такие ощущения поглотили меня в один миг, вызывая ностальгию в моем сердце о месте, в котором я провела не так много времени, но кое до сих пор считала единственным домом. Может, все было бы иначе, если мне вернули бы утраченную личность…
Вокруг расстилался тропический рай. Здесь было раннее утро, но солнце уже светило ярко, ласково прогревая кожу, а легкий бриз окутывал тело нежнейшими шелками. Интенсивная растительность с преобладающими ядовито-зелеными красками радовала глаза своим изумрудным сиянием. Мы стояли на возвышенности. Перед нами открывался панорамный вид, где уходила к небу огромная живописная гора. Внизу, у подножия великана, переливались разноцветные крыши домиков небольшого городка, будто вросшего в основание монументального памятника природы. Фантастичность пейзажу придавали облака, скрывающие в пуховом убежище вершину монолита. Присмотревшись внимательнее к небесным зефирным потокам, я отметила, что некоторые из них имеют совершенно невообразимую траекторию движения, заинтриговавшую и насторожившую меня. Через минуту дымка рассеялась, раскрыв передо мной свои тайны, и заставила меня ахнуть.
Жерло самого настоящего действующего вулкана дымило, словно папиросой, создавая безмерное количество новоиспеченных облачков. Вот только общего с ними у туманообразного вещества был только визуальный божественный вид. В остальном же картина являла собой явную неприкрытую угрозу.
– Вулкан? Это извержение? – безуспешно пыталась я подавить беспокойство в голосе вместе с возбужденного цвета свечением, ибо сердце мое билось в этот момент, как у кролика.
– Мерапи, огненная гора. Один из самых свирепых представителей своего рода на Земле. Он великолепен, не находишь? – я отчетливо уловила восхищение в глазах Дороу, когда она повернулась ко мне.
– Да, вид потрясающий, но все пространство пронизано ощущением опасности. Неужели случится катастрофа? – выровняла я интонацию нечеловеческими усилиями.
– Катастрофы случаются тут постоянно. Это активный вулкан. Каждые семь лет он начинает извергать потоки лавы на окрестные поселения, выбрасывает раскаленные камни на много километров в радиусе, сметает пирокластическим потоком все живое и неживое вокруг себя. Просто ошеломляюще кровожаден. Но не сегодня.
Я снова воззрилась на поселение, расположившееся у ног опасного гиганта с взрывным характером, чувствуя отголоски радости, что не стану свидетелем несчастья. По крайней мере, не сейчас.
– Тогда что заставляет их оставаться здесь в такой опасности? – кивнула я в сторону деревеньки.
– Ну, во-первых, идти практически некуда. В этой стране сплошная сейсмически активная зона. На протяжении трех тысяч километров тянется цепь, соединяя между собой шестьсот вулканов. Причем сто двадцать девять из них действующие, потому что Индонезия находится на территории тихоокеанского вулканического огненного кольца.
– Огненное кольцо?
– Стык тихоокеанской, евразийской и австралийской тектонических плит. На самом деле, если смотреть на карту, это больше похоже на подкову, чем на окружность. Вулканы огненного кольца образовались, образовываются и будут образовываться в дальнейшем в результате субдукции литосферных плит. При взаимодействии одна из плит подныривает под другую, вызывая землетрясение и рождение новых или разрастание имеющихся вулканов. Происходит извержение, и земля выбрасывает на поверхность магму, которая снаружи становится смесью лавы, камней и вулканических газов, – развернуто рассказывала Дороу, приводя меня в замешательство своей явной заинтересованностью объектом разговора.
– Пирокластический поток, – кивнула я, вытаскивая из недр памяти знакомые слова.
– Верно. При всем этом пепел, который оседает на земле и разносится ветром на многие километры, превращает грунт в самую плодородную почву в мире, одаривая ее микроэлементами и минералами. Это позволяет им снимать роскошные урожаи несколько раз за год. А гуманоидальная жадность не знает границ. Ради выгоды люди готовы мириться с опасностью и рисками. Это во-вторых.
– Ну или им просто некуда деваться, – мне стало обидно, что она считала, будто все поступки людей продиктованы меркантильностью. Насколько я могла объективно судить, это синги отличались расчетливостью и подавляли в себе все порывистое на корню. – Ты же сама сказала, что вулканы по всей их стране. В местах экваториального климата, где можно жить, как в раю, не требуется отопления в холодные сезоны, потому что зимней стужи просто нет, не надо платить за коммунальные услуги, еда растет прямо на пальмах, а урожаи снимаются несколько раз в год, почему-то простой народ всегда беден и классовые расслоения общества более контрастны. Поэтому, я думаю, они просто пытаются прокормить себя и свои семьи, а не гонятся за наживой. И многие живут так.
– Ты хорошо осведомлена. Работала в социальном отделе?
– Типа того, – смутилась я и в очередной раз поругала себя за длинный язык. И зачем правление компании держит деятельность каждого отделения в секрете? Почему я не могу сказать, что ранее была на Земле, если все равно работаю в этом направлении? И, самое главное, как они могли допустить вероятность Извлечения, если знали все это время о разумной жизни на Земле, так дотошно за ней наблюдая и даже являясь косвенной причиной появления этой жизни? Отец Алекса лгал ему, ведь уже на тот момент отдел, где я работала, существовал и функционировал.
– Ты готова? – прервал мои размышления голос Дороу.
– К чему? – вместо ответа женщина провела манипуляции с криптом, и после уже привычного звука синхронизации я ощутила, как по телу от ног вверх поплыла волна давления, издавая шуршащий звук. Я в испуге наклонилась, чтобы посмотреть на источник шума, но перед глазами внезапно потемнело, и непонятная тяжесть опустилась мне на голову, заключив лицо в пугающие объятия. Дыхание мое замерло в инстинктивном страхе, руки интуитивно взметнулись к голове, стремясь избавиться от того, что к ней прилипло. В мыслях всплыли образы нейрофагов, подкармливая панику. Я ощутила моментальную мобилизацию организма, готового сражаться до последнего за право на существование. Но тут темная пелена спала, зрение прояснилось, и я увидела свои ноги, запакованные в новые блестящие штаны. Затем перевела взгляд на руки, которые тоже были одеты в сверкающие перчатки, без швов переходящие в рукава.
Напротив Дороу, обтянутая, по-видимому, в те же удивительные одежды, напоминавшие смесь космического скафандра с гидрокостюмом, равнодушно смотрела на мою дерганую разминку сквозь стекло своего модного шлема. Кажется, уголки ее губ подергивались в улыбке, которой она не позволяла прорваться наружу.
– Забыла, как одевается протекционный костюм?
– Хм…
– Странно. В любом учебном заведении это обязательная программа по жизнеобеспечению.
– Я просто не ожидала, – начальница показала явную неосведомленность о моем личном деле, и я ей объяснять ничего не стала. – Куда мы собираемся в таком виде?
– В эпицентр вулкана.
– Для чего? – спросила я, но глаза мои уже загорелись. Этот опыт будет интересным и незабываемым.
– Возьмем пробу магмы и определим состав газов в ней. Измерим давление, – добавила она скучающим тоном.
– Так мы узнаем, когда начнется извержение?
– И это тоже. Готова? Будет жарко.
Там, куда мы переместились, действительно, оказалось тяжеловато дышать даже в этом костюме супермена. Мы шли по подземным коридорам, образованным из застывших пород. Как некогда здесь прокладывала себе путь магма. Наши костюмы излучали зеленоватый свет. Если бы кто-то вдруг увидел нас, светящихся зеленых человечков, то точно подумал бы об инопланетянах, и был бы не далек от истины.
Иногда мы проходили огромные залы, где под переплетениями самородных мостков далеко внизу бурлила вязкая адская жижа, то и дело выпускала пузырьки зловонного газа и дымилась сотнями струек.
Дороу периодически останавливалась, активировала бота – маленькое устройство, отсоединяющееся от ее крипта и отважно погружающееся в устрашающее кипящее болото для сбора информации. Оно выдерживало огромные температуры без единого повреждения. Я точно знала, на Земле нет ничего подобного, что могло бы пережить от пятисот до двух тысяч градусов и не растаять в одну секунду сразу при соприкосновении с расплавленной массой. Сделав себе пометку, чтобы узнать состав его материалов позже, как только получу доступ к сети, я двинулась за Дороу.
Та спроецировала в пространстве перед собой голубоватый светящийся экран и теперь заполняла показатели в столбцах. Затем просканировала земную кору, определяя толщину литосферы, состав магмы, количество газа в ней и давление, измерила температуру мантии на десятки километров под землей. Я то и дело слышала множество цифр, но для меня ее слова были, будто китайская азбука. Только не как в прошлый раз, когда я с помощью крипта, начала понимать азиатскую речь и даже говорить на ней, а как паникующий больной, услышавший диагноз, но абсолютно не понимающий термины доктора. У меня болело сердце за бедных людей, живущих в своих домиках с разноцветными крышами и не подозревающих о надвигающейся опасности.
– Большая концентрация газов, давление сильно выросло с последнего раза, почва вздулась, – покачала головой начальница.
– Что это значит? – занервничала я еще больше, стараясь не отставать от нее. Мы двигались теперь в обратном направлении. Температура начала заметно понижаться.
– Извержение произойдет раньше, чем я думала. И оно будет сильнее, – все же ответила она после долгой паузы.
– А как же люди в городке? – я растерянно махнула рукой за спину.
– А что с ними?
– Мы их предупредим?
Дороу неодобрительно вздохнула. Остановившись, она повернулась ко мне, поднесла крипт к лицу, поводила по экрану пальцами. Экран загорелся красным. Через секунду мое устройство тоже засверкало аварийным светом, а в голове пронеслось:
«Внимание. Устройство отключено. Включите крипт. Опасность. Если Вы не можете самостоятельно включить крипт, оставайтесь на месте. Через несколько минут будет передан сигнал тревоги».
Я удивленно воззрилась на женщину передо мной.
– У нас есть несколько минут для разговора, о котором никто не должен знать. Тебе, как дочери одного из владельцев нашей компании, должно быть известно больше всех, что мы здесь не для помощи. Нам запрещено это делать. Мы не имеем права вмешиваться. По инструкции даже разговаривать об этом не можем. Уже второй раз ты дала повод отослать отчет о твоих действиях.
– Почему ты этого не сделаешь?
– Я… – начала она, но осеклась и тряхнула головой. – Это не важно. У людей есть свои ученые. Они изучают, наблюдают, отслеживают. Перед извержением учащаются землетрясения, вздувается почва, в жерле вулкана появляются пузыри. Земля всеми силами предупреждает о готовящейся катастрофе.
– Но у них нет такого оборудования, как у нас! И даже для тебя сегодняшние данные оказались неожиданностью.
– Мерапи извергается очень часто. У них разработаны системы эвакуации и планы по уменьшению ущерба. Есть специальные базы-укрытия, куда направляются люди в чрезвычайной ситуации. Они оснащены всем необходимым. Также проложены каналы, которые отводят некоторую часть лавы в сторону от городов. Все жители постоянно проходят учения и способны действовать в условиях стихийных бедствий.
– Но все равно многие погибают.
– Такова их жизнь. Не так много, как раньше. Все-таки некоторых достижений в науке они добились, – сказала Дороу с нотками гордости, – вот еще пару лет назад… то есть более ста лет по земному, вулканические катастрофы уносили сотни тысяч жизней по всей планете. А еще раньше… взять хотя бы Помпеи. Они даже отражены в живописи и литературе… – внезапно удивила меня она знанием местной культуры.
– А ты давно работаешь в отделе статистики?
– Со дня основания этой отрасли.
– То есть ты знаешь о Помпеях не по литературе и истории? – решила я подтвердить свою догадку.
Дороу кивнула, сведя брови на переносице. Глаза ее были печальны, и мне показалось, что в них отражалась печаль.
– Ты должна понять, мы не можем им помогать.
– А ты пыталась?
– Да, и это плохо для меня закончилось. Все отслеживается. Каждый гражданин нашей планеты не может ступить и шага, чтобы об этом не стало известно специальным органам. Но не ты. У тебя нет личности, – внезапно шокировала меня Дороу, пронзив проницательным взглядом.
– Как…
Сильный толчок внезапно выбил почву из под ног. Я упала на спину, не успев толком сгруппироваться, и острая боль пронзила мой позвоночник в районе поясницы. Из груди вырвался крик, но был поглощен дезориентирующим рокотом, заполнившим все вокруг. Голове тоже сильно досталось, но шлем оказался надежным демпфером между мной и твердой земной поверхностью. Перевернувшись и неуклюже вскочив на четвереньки, я увидела, что упала на острое каменное образование, которое должно было, как минимум, проткнуть меня насквозь. Не имея времени удивляться и рассуждать, я, стараясь удержать равновесие в трясущемся пространстве, пыталась найти Дороу. И обнаружила ее у противоположной стены. Она лежала на боку, спиной ко мне, лишая меня возможности понять, в сознании ли та. Уняв тошноту и оставив попытки встать на обе ноги, я поползла в сторону женщины. Сердце мое колотилось от поступившего в кровь адреналина. Грохот и скрип то и дело раздавались над головой. Землетрясение не прекращалось. Я поглядывала на основание потолочного свода, переживая, как бы он не обвалился, и мы не оказались погребены заживо.
Когда до нее оставалось совсем немного, случились мои худшие опасения. После очередного толчка, в сопровождении оглушительного шума передо мной посыпались обломки и камни. Большая их часть некогда являлась пирокластическим потоком, то есть массу имела менее плотную и более легкую, поэтому у меня оставался шанс на выживание. Я отпрыгнула в сторону, спасаясь от убийственного града, отрезавшего меня от Дороу. Мелкая крошка, местами приправленная глыбами, летела непрекращающимся потоком, заваливая меня так, что приходилось практически грести руками, словно пловец, продираясь в неизвестность в наступившей внезапно темноте. Я не могла ничего увидеть, так как в воздухе сплошной стеной стояла пыль. Шлем защищал голову от ударов, поэтому я только слышала глухие перестуки, и не чувствовала всю силу получаемых затрещин. Костюм на пару с адреналином, впрыснутым в кровь мобилизационными системами организма, смягчал побои, облегчая боль от атакующих булыжников. Я металась, на ощупь пробираясь вглубь очередного прохода.
Когда землетрясение прекратилось, а гул стих, я упала без сил, потеряв какие-либо ориентиры, и просто дышала, пытаясь выровнять дыхание. В наступившей неестественной тишине только эти звуки заполнили все мое существование. Л ишь они являлись доказательством, что я еще жива.
Кислород исправно поступал, системы фильтрации на удивление четко работали, насыщая легкие чистым и охлажденным воздухом.
Кажется, это был один из моментов в жизни, когда даже самому заядлому атеисту хочется помолиться. Положение вырисовывалось из разряда «мы все здесь умрем».
– Дороу?! – просипела я, опасаясь вызвать новые обвалы звуком своего голоса. Тишина была мне ответом и в последующие несколько раз, когда я пробовала достучаться до начальницы. Подземельная кромешная темнота, захватившая меня в свои зловещие сети, начала проникать в мой организм, осваивая территории и распространяя первые зачатки истерики.
Потеряв последние остатки хладнокровия, трясущимися руками я догадалась наконец оттереть лобовое стекло, и обрадовалась, увидев, что костюм все еще излучает заметно потускневший зеленый свет. Я находилась в довольно большой пещере, хотя и с низким потолком, поэтому мне удалось избежать приступов клаустрофобии, и относительно быстро успокоиться. Я удостоверилась в отсутствии видимых повреждений на теле, и, к моему шоку, даже на костюме (вот уж действительно, зачетная штука). Сколько в дальнейшем он сможет светиться и подавать кислород, я боялась даже думать. И какая ужасная смерть ждет меня при недостатке воздуха и сильной жаре, исходящей из недр земли. Все это мне грозит, если раньше не начнется извержение вулкана или очередное землетрясение. Так что будем отталкиваться от меньшего из зол.
«Активируйте крипт. Без подключения к устройству запас энергии в данном режиме двенадцать часов. Активируйте крипт, чтобы заработал маячок. Оставайтесь на месте, крипт отправит данные Вашей локации для спасательной группы», – просигналил в моей голове равнодушный голос. Ну вот, началось, со мной разговаривает костюм… Хотя надо поблагодарить его за хорошую идею.
Тыльной стороной ладони я очистила устройство на своей руке. Погасший экран дефилировал только одним словом «заблокировано».
– Ой, да брось! – не знаю, истерика ли это, но я пропустила злой смешок. – Ты не можешь не включиться в критической ситуации!
Я села поверх кучи камней, изъеденных множеством дырочек. Нужно было успокоиться, чтобы придумать план. Выбросить из головы негативные мысли оказалось не так просто. Я сосчитала до десяти, сосредоточив взгляд на камнях передо мной. Камень – горная порода природного происхождения. Пемза – есть застывший пирокластический поток. Масса этих глыб гораздо меньше, чем масса обычных твердых пород. Видимо, поэтому я не пострадала.
Вся проблема в крипте. Нужно еще раз основательно его исследовать.
После длительных манипулятивных войн с вредным безапелляционным устройством, я готова была разреветься. Даже в человеческих, далеко отставших, технологиях, при чрезвычайных происшествиях можно позвонить с любого телефона бесплатно, при наличии сети, а тут высокоинтеллектуальное устройство безжалостно отказывает мне в шансе на спасение. Хотя и человеческий телефон в этом месте сеть навряд ли бы поймал.
Подавив панику и отчаявшись реанимировать крипт, я стала искать выход, двигаясь по периметру пещеры. Хруст под ногами гулко разлетался по зале, эхом отдаваясь где-то вдали. Это внушало надежду, что землетрясение не отрезало меня от мира живых, и я найду выход.
Получается, Дороу отключила свое устройство и заблокировала мое. Если она не включила его обратно, то тревожный сигнал с последнего места был отправлен через несколько минут после случившегося. Значит, отходить далеко нельзя. Но я уже ушла в неизвестном направлении, спасаясь от обвала. Время, обычно затрачиваемое спасательной группой на прибытие, по идее, должно быть минимальным. Поисковые технологии на Сварге развитые, судя хотя бы по скану или боту. Они бы уже обнаружили меня. Моя семья и Алекс сделали бы все возможное, чтобы сократить время розыска, как только заметили бы исчезновение. Но когда это случится?!
А две минуты по земному времени или по сваргскому?.. Ведь две минуты на Сварге, равно…сколько?.. девяносто шести минутам на Земле. Плюс подготовка, перемещение… Как сложно!.. Заряда костюма должно хватить. Остается надеяться, что по истечению двенадцати земных часов я уже буду способна самостоятельно дышать настоящим воздухом.
Боже мой, Дороу… Надеюсь, она жива. Но если бы это было так, разве она не включила бы свой крипт, таким образом, активировав мой. Все-таки, если его повредило обвалом, она не сможет им воспользоваться. Прибор переносит высокие температуры, но сломался от удара – маловероятно. А если все же сломался?.. Но Дороу – синг. Устройство не влияет на способность сингов перемещаться в пространстве, лишь корректирует и отслеживает сопровождающие действия. Значит, если Дороу в порядке, теоретически, она вернется на Сваргу и объявит тревогу.
Я еще раз с надеждой посмотрела на бесполезный теперь кусок сплава суперновомодного технического ноу-хау у меня на руке.
Зачем они блокируют силы стажеров?! И как они это делают? Если с помощью крипта, и он сейчас не работает, то я, возможно, гипотетически смогу переместиться.
– Попробуем, – прошептала я, и голос мой многократно разнесся под сводами пещер.
Я сосредоточилась и постаралась поднять ближайший камень в воздух, не касаясь его физической оболочки. Я так напряглась, что даже начала в отчаянии манипулировать руками, как в сказках про волшебников, но, к моей досаде, ничего не выходило. Даже такая простейшая процедура высосала из меня последние силы, и я сползла на пол, облокотившись о неровную стену. Подперев голову, вернее шлем, руками, я пыталась настроить себя на позитивный лад и спокойно просчитать шансы. Вокруг зеленоватый свет рассеивал первозданную тьму. В сочетании со шлемом создавалось впечатление, будто я смотрю сквозь приборы ночного видения. Громко шумело мое собственное дыхание – все это действовало на меня психоделически.
Я попробовала ментально дотянуться до Алекса, но все так же не получила результата. Если бы мы по-настоящему были связаны, то могли бы полноценно общаться телепатически, чувствовали бы все эмоции друг друга. Он нашел бы меня. Сейчас же мы изредка можем ощущать только всполохи и отголоски наших переживаний и настроений, когда находимся в пределах соседних помещений. Обычно это раздражало, а в данной ситуации я бы многое отдала, чтобы услышать его успокаивающий голос в моей голове.
«Активируйте крипт. Без подключения к индивидуальному устройству запас энергии в данном режиме десять часов. Активируйте крипт, чтобы запустить сигнал маячка. Оставайтесь на месте. Крипт отправит данные Вашей локации для спасательной группы», – заставило меня вздрогнуть уже знакомое сообщение.
Десять часов! Прошло уже два!
Нужно что-то делать! Надо двигаться, чтобы найти выход.
Я подергала устройство на руке, но оно продолжало свою забастовку в режиме блокировки. Захотелось снять крипт, бросить на пол и топтать, но оставалась надежда, что он все-таки активируется, или поможет спасателям найти меня. Да и, скорее всего, не так просто сломать то, что не реагирует на высокую температуру окружающего пространства. В общем, всю свою злость и отчаяние я перенесла на исследование пещеры, в которой находилась. Было все еще плохо видно из-за поднятой в воздух пыли, мое зрение кошки здесь оказалось бесполезным.
За моей спиной возвышался завал, а впереди обнаружилось три подобных друг другу отверстия в человеческий рост. Вот прямо как в сепаративной стадии сказки: «направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – себя потеряешь, прямо пойдешь – коня потеряешь и сам пропадешь». Коня у меня нет, так что в голове засело интуитивное решение двигаться правым ответвлением.
Заприметив у ноги небольшой камень, я схватила его и нацарапала на стене правого коридора, куда собиралась направиться на поиски выхода, цифру один. В случае, если я начну двигаться кругами, у меня будет ориентир.
Несколько раз мне попадалось разветвление, заставившее мучиться альтернативой. В конце концов, я сделала выбор держаться правых коридоров по мере возможности. Тогда, если забреду в тупик, я смогу вернуться на исходную позицию, выбирая на пути левые туннели.
Аккуратно вырисовывая порядковую цифру восемь, я прослушала очередное бездушное заявление моего костюма, что мне осталось дышать всего семь часов, и увеличила темп продвижения. Создавалось впечатление, что пещера взяла уклон к верху. Чтобы окончательно закрепить эту мысль, я нашла относительно круглый тяжелый камень размером с кулак, более-менее плоскую поверхность и установила его посередине. Бинго! Голышек, действительно, сделал несколько оборотов в сторону, откуда я только что пришла. Окрыленная надеждой, я с новым приливом сил двинулась дальше.
Иногда мне казалось, будто кто-то идет за мной по следу. Ощущение, что из жуткой темноты некто следит за каждым движением, приводило в ужас и заставляло переставлять ноги быстрее. От этого я то и дело рассеянно спотыкалась. Необходимо было собраться. Немедленно одернув себя и подавив очередной приступ паники, я списала все на галлюцинации воспаленного испуганного и загнанного мозга.
Нужно быть осторожной, ведь подземный мир – территория малоизученная и опасная. В некоторых местах попадались провалы в полу. Если угодить в такую дыру, даже мое обмундирование не поможет. К тому же на сегодняшний момент я могла «похвастаться» подобным опытом. Я ведь уже один раз не заметила яму в тоннеле, когда мы с Дин увлеклись альпинизмом, но тогда все закончилось благополучно.
Дин… Как же я скучаю по моей подруге. К сожалению, Макс тогда ничего толком не мог о ней сказать. Наверное, она уже меня забыла, ведь это на Сварге прошло всего пару месяцев, а здесь на Земле – долгих восемь лет. У нее, вероятно, столько всего произошло, она ведь никогда не сидела на месте. Ей сейчас уже двадцать шесть лет. Скорее всего, Дин теперь замужем. Может даже уже несколько раз. И у нее двое детей. Я непроизвольно хохотнула, представив себе ее образцовой мамочкой. Бедные дети…
И тут я совершенно отчетливо различила звук, от которого кровь так и застыла в жилах, а на глазах выступили слезы ужаса.
– Нет…
Визг нейрофага настолько врезался в память уродливым шрамом прошлого, что узнать его я могла бы, даже если воспоминания мне стерли бы вместе с личностью еще раз. Есть вещи, которые действительно хочется забыть…
Я замерла, искренне надеясь, что стала жертвой слуховой галлюцинации. Примитивный первобытный страх сковал мое тело, голова заболела, интегрируя напряжение всего организма, позывы тошноты не давали сосредоточиться и успокоиться. Стало душно, все вокруг закружилось, мигая зеленым свечением, и пришлось сесть, чтобы не рухнуть на пол.
Этого не может быть! Что здесь делать нейрофагам?! Алекс сказал, что эти существа блюстители энергетических законов Вселенной. Они преследуют нарушителей, но здесь никто ничего не нарушал! Я не пользовалась силами! Только попыталась… К тому же я по заданию в официальной командировке.
Я вздрогнула, вспомнив, что Дороу говорила как-то о том, что крипты защищают нас от нейрофагов. Мое устройство сейчас заблокировано, я – инородный энергетический источник. Значит, они по мою душу явились.
Костюм еще раз оповестил меня, что необходимо подключить крипт, (знал бы он, как я этого желала), и мою жизнедеятельность готов поддерживать еще шесть часов. Половина выделенного времени прошла, а спасать меня никто не явился. Кроме нейрофагов! Но сдается мне, что они здесь не для моего спасения. С другой стороны, на Земле обнаружили Алекса, когда нейрофаг получил его кровь. Мне не хочется примерять данный опыт на себя. Как я смогу это реализовать?! Дождусь чудовища и скажу: «Хей, привет! Как жизнь? Вот возьми мои анализы и спасай меня из-под завала».
Истерическую мысль подкрепил раздавшийся снова, уже ближе, душераздирающий рев монстра, который когда-то был человеком, возможно даже сингом. Сейчас же являлся бездушным чистильщиком пространства от противоестественной для этого мира энергии.
От звуков такой мощности может в любой момент произойти новый обвал. Хотя эта смерть кажется уже не такой страшной, как от зубов и когтей того, кто постоянно преследует меня в кошмарных снах.
Собрав всю волю в кулак, я вскочила и ринулась в сторону впадины, находившейся, по моему предположению, в противоположном углу от источника шума. Ничего уже не выцарапывая на стенах, я неслась, гонимая инстинктом выживания. Нейрофаги чувствуют меня, и, если сидеть на месте, то они быстро обнаружат желанную добычу. Которой и защититься нечем! Я не видела смысла держать при себе оружия, учитывая, какие силы оказались в моем распоряжении. Но теперь они заблокированы!
Я попыталась еще раз переместиться, надеясь на чудо, коего, конечно, не произошло. Зато, наверное, я отправила жирный импульс со своими джи пи эс координатами нейрофагам. В доказательство умопомрачительный ультразвуковой визг оглушительно разнесся под сводами пещер, неотвратимо и фатально распространяясь по коридорам, подобно крови, скользящей по венам или реке, текущей по руслам.
Проходы мелькали, дыхание сбилось, в районе солнечного сплетения все горело, не давая сделать вдох в полную силу, сдавливая трахею, словно клещами. Ноги не слушались, с каждым толчком замедлялся ритм бега. Светящийся костюм делал меня еще более уязвимой. Сзади уже различался топот, поднимая панику на новый уровень. Через секунду глухой удар по ноге, заставил меня споткнуться, и, потеряв равновесие, я продолжила движение уже кувырками. Мир кружился, потолок чередовался с полом и стенами, не особо отличаясь от них. Потеряв пространственный ориентир, я сгруппировалась и ждала, пока гравитация сделает свое дело, и все в статике замрет перед глазами.
Картина предстала весьма печальная. Поднявшись на четвереньки, я оказалась прямо перед зубастой пастью нейрофага, раскрытой до невообразимого размера, как у удава, готовящегося проглотить жертву. Беспросветные угольные провалы глазниц, в которых я не видела ни мельчайшего блика или отражения, уставились на меня, как две бездонные черные дыры, обещая бескомпромиссно поглотить без остатка. То, что преследовало меня в страшных снах, теперь стояло в метре и готовилось к заключительной сцене. Я забыла как дышать, моргать, жить, и только смотрела в ожидании последнего удара. На меня опустилась апатия. Захотелось, чтобы все быстрее закончилось, и мне не пришлось бы больше бояться, переживать, бежать. В один момент показалось, будто совсем не я стою здесь. В голове пульсировало, я словно увидела ситуацию со стороны. Ощущение дежавю, где душа отделилась от тела и парила над ним, окончательно сделало обстановку нереальной. Это происходило всегда в самые острые критичные моменты моей жизни. Страх доходил до пика и застывал, отпуская и расслабляя тело и мозг.
Все сейчас закончится.
Осталось одно дело. Я осторожно прикрыла глаза, и передо мной возник образ того, кого я всегда буду любить. И легкость, волшебная и прекрасная, окутала тело, успокаивая сущность.
«Макс… я так люблю тебя…прости». Все фибры души скользнули на поиски самого главного человека в моей жизни, чтобы в последний раз коснуться его родного лица, объять его тело, вдохнуть его запах.
Когда я открыла глаза, то уже была готова к концу. Как только монстр дернулся, я лишь отвернула лицо, не желая видеть его страшную суть перед смертью. И он вцепился в мое плечо всеми своими острыми зубами, а последняя надежда на прочность костюма рухнули. Я вскричала от непереносимой боли, отчетливо слыша хруст собственных костей.
И тут увидела в полуметре от себя узкий лаз, в который могла бы протиснуться. Желание жить загорелось во мне с новой силой.
Превозмогая боль, я дотянулась свободной рукой до морды монстра и вцепилась пальцами в то место, где у обычных существ находятся глаза, так как это единственный способ заставить разжать челюсти хищника. Моя рука потонула в липкой покалывающей жидкости по запястье. Чудовище взревело, ослабляя хватку и выпуская мое плечо. Секундного замешательства хватило, и я нырнула в лаз, двигаясь всем телом, как червяк, и не обращая внимание на простреливающее плечо.
Вслед мне раздался кровожадный рык, переходящий в ультразвуковой визг. В ответ земля затряслась, послышался уже знакомый рокот, сопровождающий очередной обвал в пещерах. Меня обдало очередной порцией камней и крошки.
Я уже вылезла из узкого туннеля, когда почувствовала давление в ноге. Обернувшись, готовая вновь вцепиться в ужасающие мерзкие глаза нейрофага, чтобы снова заставить его выпустить меня из своих лап, я обнаружила с долей облегчения, что его там нет, а ногу защемило между глыбами. Я попробовала дернуть ее, поводила из стороны в сторону, но ничего не вышло. Чтобы освободить конечность, нужна была любая крепкая палка. Я могла бы воткнуть ее между камней и методом рычага подвинуть их. Но откуда в пещере такая роскошь?..
Я устало откинулась и просто лежала. Ну все, от меня теперь больше ничего не зависит. Я попыталась ощупать плечо. Оно все горело, то ли от укуса, то ли от того, что костюм был порван, и жар вулканических недр обжигал обнаженные участки. Рука оказалась в чем-то липком. Зеленое свечение погасло, но вокруг не было темно. Из-за угла шел рассеивающийся тусклый свет, позволявший хорошо различать окружение. Когда я поднесла пальцы к глазам так близко, что пришлось испачкать стекло, стало ясно, что нейрофаг все-таки получил мою кровь. Анализы сданы. Теперь ждем спасателей.
Как говорил кто-то умный, не можешь ничего изменить, отпусти ситуацию. Я закрыла глаза и попыталась игнорировать боль, отключая нервы в районе плеча и запуская аварийную регенерацию тела. У меня плохо получалось, но я продолжала стараться, пока сон не поглотил меня с головой, временно избавляя от жизненно важных проблем.